Гамбит Королевы

При дворе со временем сложилась своя версия событий. Общеизвестно, что после поражения мятежников Латимер поехал в Вестминстер — молить короля о пощаде. Мятежники сочли его предателем и отправили в Снейп Мергатройда, который разгромил замок и взял Екатерину и Маргариту в заложники. Об этом долго сплетничали при дворе, но никто, даже Анна, не знал о мертвом младенце — бастарде Мергатройда. Никто не знал и того, что Екатерина отдалась насильнику сама в отчаянной попытке спасти Маргариту и Дот. Попытка удалась, и Екатерина стойко хранит этот мрачный секрет, однако порой задумывается, что скажет об этом Бог — ведь измена есть измена.

Она не раз задавалась вопросом, почему все предводители мятежников, а с ними две с половиной сотни человек, включая Мергатройда, были повешены по приказу короля и только Латимер избежал этой участи. Быть может, он действительно их предал? Мергатройд считал именно так, но Екатерина предпочитает думать, что Латимер остался верен делу, иначе ради чего было это все?.. Однако правды теперь никто не узнает.

— Анна, а ты ничего не слышала насчет Латимера? Почему он был помилован? Какие слухи ходили при дворе?

— Нет, до меня ничего не доходило. — Анна кладет ладонь сестре на плечо. — Не вспоминай больше об этом. Дело прошлое.

— Верно…

Увы, прошлое разъедает настоящее, как червоточина в яблоке. Екатерина задумчиво смотрит на Маргариту, которая пытается найти отца на гобеленах. Его портрет хотя бы не уничтожили, как другие…

Она переводит взгляд на сестру. Милая, верная, простая Анна!.. Сестра дышит свежестью, живая, как сама жизнь, и Екатерина с болью в сердце догадывается о причине. Положив ладонь Анне на живот, она спрашивает:

— Нет ли у тебя какого-нибудь секрета, сестрица? — надеясь, что сумела за улыбкой скрыть укол зависти к плодовитому чреву сестры. Именно беременность придает Анне цветущий вид — беременность, о которой Екатерина тщетно мечтает сама.

Анна краснеет.

— И как только ты всегда все понимаешь, Кит!

— Какое замечательное известие! — восклицает Екатерина, с горечью осознавая, что ее вдовство и возраст делают беременность неосуществимой мечтой. Ни одного ребенка не произвела она на свет, не считая мертвого младенца, о котором нельзя говорить.

Должно быть, эти печальные размышления отражаются на ее лице, потому что Анна накрывает ее руку своей.

— Еще не все потеряно, Кит. Ты наверняка вновь выйдешь замуж.

— Нет уж, двух мужей мне вполне достаточно, — твердо отвечает Екатерина и добавляет шепотом: — Но за тебя я очень рада. Уж этот-то младенец не будет католиком, крещенным леди Марией!

Анна предостерегающе прикладывает палец к губам, и они обмениваются улыбками. Сестра прикасается к распятию, висящему на шее Екатерины. Солнечные лучи играют на ограненных камнях.

— Бриллиантовое распятие нашей матушки… Мне казалось, оно больше.

— Просто ты была слишком мала.

— Как давно матушка покинула нас!..

— Да, — соглашается Екатерина, думая о том, как долго мать прожила вдовой.

— А жемчуг-то розовый, я и забыла… Ой, звено ослабло! — Анна наклоняется поближе. — Дай-ка я попробую починить.

Высунув язык от усердия, она пытается закрепить звено ожерелья. Екатерине приятна близость сестры, исходящий от нее уютный аромат свежих яблок. Она отворачивает лицо к стене, чтобы Анне было удобнее, и замечает нацарапанные на панели инициалы «ЕГ». Бедняжка Екатерина Говард[13], последняя королева… Должно быть, это ее покои — лучшие комнаты во всем дворце, не считая покоев самого короля.

— Вот так, — закончив, говорит сестра. — Жаль было бы потерять одну из матушкиных жемчужин!

— Анна, а как было при последней королеве? — шепотом спрашивает Екатерина, рассеянно поглаживая нацарапанные на дереве буквы. — Ты никогда об этом не рассказывала.

— При Екатерине Говард? — едва слышно переспрашивает Анна. — Кит, она была такая молоденькая! Даже младше Маргариты.

Сестры бросают взгляд на Маргариту. Та и сама еще кажется ребенком.

— Она не была готова к такому возвышению. Норфолк нашел ее где-то в отдаленных владениях Говардов и в собственных целях устроил ко двору. Ты не представляешь, до чего плохо она была воспитана! И такая легкомысленная! Зато прехорошенькая — король совершенно потерял голову от ее… — Анна подбирает подходящее слово, — прелестей. А погубила ее ненасытность.

— В отношении мужчин? — едва слышным шепотом уточняет Екатерина.

Анна кивает.

— В этом было что-то нездоровое.

Чтобы никто не подслушал, сестры отворачиваются к окну и почти соприкасаются лбами.

— Тебе она нравилась?

— Нет, пожалуй… Она была невыносимо тщеславна. И все же подобной судьбы я бы никому не пожелала. Сложить голову на плахе в такие юные годы!.. Это было ужасно, Кит. Всех ее фрейлин допрашивали. Я совершенно не представляла, что происходит, но кто-то наверняка знал, что она вытворяет с Калпепером[14] прямо у короля под носом.

— Нельзя было класть ребенка в постель такого старика, будь он сам король.

Некоторое время сестры молча смотрят в окно. Сквозь ромбовидный переплет Екатерина провожает взглядом стаю гусей, летящую к озеру.