Гамлет

«Да, это кровосмесительное, это прелюбодейное животное колдовством своего ума, своими предательскими подарками — о нечестивый ум и нечестивые дары, имеющие силу соблазнять! — склонил к своей постыдной похоти согласие моей кажущейся столь добродетельной королевы. О Гамлет, какое это было падение! Отвернуться от меня, чья любовь была достойна тех обетов, которые я дал ей при вступлении в брак, и опуститься до ничтожества, природные качества которого были бедны по сравнению с моими! Но как добродетель никогда не вступит на путь греха, хотя бы сладострастие ухаживало за ней даже в небесном обличье, так похоть, хотя бы связанная узами с лучезарным ангелом, пресытится на небесном ложе и начнет пожирать отбросы…»

(перевод М. Морозова, I, 5)

Эти слова мог бы сказать римский император Клавдий о своей жене Мессалине. Оттого-то наедине с матерью Гамлет будет беспощаден:

Королева.

О, какой опрометчивый и кровавый поступок!

Гамлет.

Кровавый поступок? Почти столь же дурной, добрая матушка, как убить короля и выйти замуж за его брата.

Королева.

Убить короля?

Гамлет.

Да, госпожа, я так сказал.

(перевод М. Морозова, III, 4)

Королева пока еще ничего не поняла. Но Гамлет говорит, что Клавдий — убийца брата, и все встает на свои места:

«О, Гамлет, замолчи! Ты повернул мне глаза вглубь души…»

Что осознала королева, и что должны понять мы?

Гертруда осознала, что она соучастница убийства мужа, ведь отвергни она Клавдия, тому не имело бы смысла убивать Старого Гамлета. Рассчитывать на датскую корону Клавдий мог только, если у него уже была гарантия, что вдова пойдет за него. Так и Гай Силий сначала добился, чтобы Мессалина пошла за него замуж, а уже после стал готовить заговор против императора, но промедлил. История императрицы-шлюхи Мессалины и ее второго брака была слишком известна, чтобы Гертруда не поняла, в чем смысл обвинения, брошенного ей Гамлетом.

После объяснения с сыном спасти Гертруду может только смерть. И она эту смерть находит, когда понимает, что в кубке, который Клавдий предлагает Гамлету во время поединка его с Лаэртом, не жемчужина, но яд.

Она знает, что вино отравлено, и перед смертью сама говорит об этом Гамлету. Гертруда пьет яд, спасая сына и сводя счеты с собственной жизнью.

Последнее прочтение принадлежит не мне, а московскому художнику и режиссеру Дмитрию Крымову. Но можно утверждать, что это не очередная режиссерская трактовка текста (ведь нет такого яда, который сообщал бы человеку о своем присутствии в его организме), это корректная реконструкция шекспировского замысла, проясняющая еще одно темное место пьесы, дошедшей до нас без многих авторских ремарок.

И если мы будем помнить, что королева знает, кто убил ее супруга, ее монолог о смерти Офелии будет не свидетельством «простодушия» или «идиотизма», а обвинением Клавдию. Это на ее глазах Клавдий поручил Горацио «следовать по пятам» за Офелией.

Гамлет не знает, что Офелию убили. Но Гертруда уже может о чем-то догадываться. Во всяком случае она тут же понимает, что за жемчужина брошена в тот самый кубок, который король столь настойчиво предлагает ее сыну. Да, в ней самой «нет жизни», но она способна перехватить роковой кубок, спасти сына и покончить с собой.

- Старый Гамлет подобен античному герою, спросившему у оракула: «Что будет, если я перейду пролив?» и получившему в ответ: «Ты разрушишь великое царство». Так и случилось, и в случае со Старым Гамлетом речь тоже шла о его собственном царстве. Перейдя пролив, отделяющий Данию от Норвегии, и захватив какие-то норвежские земли, Датчанин вызывает на поединок Норвежца и убивает того. Пройдет тридцать лет. Старый Гамлет не разгадает отношений собственной жены с собственным братом и погибнет, а его корона в конце концов достанется сыну Фортинбраса.

- Королева не разгадала загадки смерти Гамлета-отца. Эту тайну ей раскрывает Гамлет:

Queen Gertrude:

O, what a rash and bloody deed is this!

Hamlet: