Гамп и компания

Так я и сделал. Всю ночь бушевал ветер, а перед расцветом стал накрапывать дождик. Но холодно не было ниразу. Для тех мест, где я вырос, — обычная осенняя ночь. Да я, считай, и не спал. Все думал про Дженни и малыша Форреста, про свою жизнь, в которой, если вдумаца, я ничего не достиг. Много за что брался, но все бестолку. Да к тому же постоянно влипал в разные перетурбации, причем как раз в те моменты, когда мои дела, как могло показаца, налажевались. Как видно, это мне наказанье за мое идиотство.

Глава 2

В общем, наутро выходит на крыльцо миссис Каррен с чашкой кофе и поньчиком. Дождь слегка утих, но небо еще было перломудрово-серое, а где-то в далеке рокотал гром, кабудто Господь Бог сердился.

— Ты, вероятно, захочешь побывать на кладбище, — предположила миссис Каррен.

— Да, — говорю, — вероятно.

В дествительности я не знал, хочу там побывать или нет. То есть внутренний голос мне поцказывал, что нужно пойти, но я такие места страсть как не люблю.

— Я соберу малыша Форреста, — говорит она. — Он не бывал там со дня… Ну, не важно, ему так или иначе полезно сходить. Пусть привыкает.

Смотрю ей через плечо — и вижу его за дверной сеткой: стоит грусный такой и недоумевает.

— А ты, — спрашивает, — кто?

— Да я же Форрест. Не узнал? Мы с тобой встречались. В Саванне.

— С тобой еще обезьянка прикольная была?

— Ну да — Сью. Только какая ж это обезьянка? Это чистокровный оран-мутан.

— А сейчас он где? С тобой приехал?

— Нет, в этот раз не получилось, — говорю. — У него, как я думаю, дел полно.

— Мы сейчас собираемся проведать мою маму, — сообщил мальчуган, и у меня прям перехватило горло.

— Да, — говорю, — я знаю.

Миссис Каррен усадила нас в машину и повезла на кладбище. Меня всю дорогу бил жуткий мандраш. Форрест-младший смотрел в окно большими печальными глазенками, а я все думал: что же с нами со всеми будет?

Вобще говоря, на кладбище оказалось довольно красиво, бывает и хуже. Дорошка петляла среди магнолий и дубов. Миссис Каррен остановилась у какого-то большого дерева. Было воскресное утро, и где-то поодаль звонили колокола. Выходим из машины, малыш Форрест глядит на меня снизу вверх, я беру его за руку, и мы идем к могиле Дженни. После дождя под ногами сыро, нападали охабки листьев, и красных, и золотых, в форме звездочек.

— Моя мама теперь здесь? — спрашивает малыш Форрест.

— Да, мой родной, — отвечает миссис Каррен.

— Можно ее повидать?

— Нет, но она близко, — говорит Дженнина мама.

Мальчуган держица стойко, этого не отнять: не хнычет, ничего такого — я бы так не смог. Через пару минут подобрал какую-то веточку и отошел в сторону.

— Поверить не могу, — вздыхает миссис Каррен.

— Я тоже, — говорю. — Несправедливо это.

— Пойду я к машине, Форрест. Ты, наверно, захочешь тут один побыть.

Стою я вроде как в ступоре, руки сжав. Кто мне были дороги — все, как принято говорить, ушли. И Бубба, и мама, а теперь вот и бедняжка Дженни. Стал накрапывать дождик, и миссис Каррен увела малыша Форреста в машину. Я тоже повернулся, чтоб уйти, но тут слышу голос:

— Форрест, ничего страшного.

Поворачиваюсь — никого.

— Я сказала: ничего страшного, Форрест, — повторяет все тот же голосок.

Да ведь это… Но такого же не может быть… Это Дженни!

Вот только кругом безлюдно.

— Дженни! — позвал я.

— Да, Форрест. Я лишь хотела тебе сказать, что все образуется.

Не иначе, думаю, как у меня глюки! Но тут я внезапно ее увидел: наверно, только в мыслях, но она была рядом, красивая, как прежде.

— Форреста-младшего ты заберешь к себе, — говорит она, — и вырастишь его сильным, умным и достойным. Ты справишься, Форрест, я знаю. У тебя щедрое сердце.

— Но как? — спрашиваю. — Я же идиот.

— Ничего подобного! — говорит Дженни. — Может, ты и не самый умный парень в округе, но здравомыслием не обделен, в отличие от многих. Тебя ждет долгая жизнь, Форрест, постарайся прожить ее с толком. Я же повторяла это много лет.

— Знаю, но…

— Если вдруг зайдешь в тупик, я буду рядом. Ты меня понимаешь?

— Нет.

— Ну ничего, все равно я буду рядом. Так что возвращайся к своим делам, не сиди сложа руки и постарайся обдумывать каждый шаг.

— Дженни, никак не могу поверить, что это ты.

— Это я, будь уверен. А теперь ступай, Форрест, — говорит она. — В такую погоду хозяин собаку из дома не выгонит, но ты ступай, не глупи.

И я поплелся к машине, мокрый, как пес.

— Ты там с кем-то разговорился? — спрашивает миссис Каррен.

— Можно и так сказать, — говорю. — С самим собой, наверно.

Ближе к вечеру мы с малышом Форрестом и Дженниной мамой сидели в гостиной и смотрели игру «Новоорлеанских святых» против «Далласских ковбоев» — если это можно назвать игрой. В первой четверти «Ковбои» сделали четыре тачдауна, а наши — ни одного. Еще днем я пытался дозвоница до наших, чтобы обьеснить, где нахожусь, но в раздевалке никто не подходил. Наверно, все уже вышли на поле.

После первой четверти положение у нас было аховое, счет стал 42: 0, и коментаторы без конца талдычили, что я не вышел на поле, находясь неизвесно где. Наконец я сумел дозвоница до раздевалки, и трубку неожиданно схватил тренер Харли.