Ган Исландец

Тутъ рыбакъ, интересовавшійся, подобно всмъ норвежскимъ крестьянамъ, общественными событіями своей страны, принялся объяснять Орденеру, почему бракъ этотъ не можетъ разстроиться, что онъ необходимъ для фамиліи Алефельдовъ, что вице-король не можетъ отказать королю, который стоитъ за этотъ бракъ. Кром того, утверждаютъ, что истинная любовь соединяетъ будущихъ супруговъ; словомъ, рыбакъ Брааль вполн былъ увренъ въ осуществимости этого союза и хотлъ бы столь же быть увреннымъ въ томъ, что завтра ему удастся убить проклятую морскую собаку, опустошавшую Мастербикскій прудъ.

Орденеръ нисколько не былъ расположенъ поддерживать политическія разсужденія грубаго простолюдина, и приходъ новаго постителя вывелъ его изъ затрудненія.

— А, вотъ и онъ, мой братъ! — вскричала старая Маасъ.

Одно лишь прибытіе ея брата могло вывести ее изъ глубокаго удивленія и восторга, съ которымъ слушала она длинныя разсужденія своего мужа.

Между тмъ какъ дти шумно кинулись на шею къ своему дяд, рыбакъ важно протянулъ ему руку.

— Добро пожаловать, братецъ, — сказалъ онъ и, обратившись къ Орденеру, прибавилъ:

— Сударь, вотъ братъ нашъ, знаменитый охотникъ Кольскихъ горъ, Кенниболъ.

— Здравствуйте, — сказалъ горецъ, снимая шапку изъ медвжьей шкуры. — Ну, братецъ, я такъ же плохо охотился на вашихъ берегахъ, какъ ты ловилъ бы рыбу въ нашихъ горахъ. Мн кажется, скоре можно наполнить охотничью сумку, разыскивая домовыхъ и вдьмъ въ мрачныхъ лсахъ королевы Мабъ. Сестрица Маасъ, ты первая чайка, которую я встрчаю сегодня. Вотъ, друзья, вся моя добыча. Изъ за какого-нибудь дрянного глухаря первый охотникъ Дронтгеймскаго округа принужденъ былъ обгать вс прогалины въ такую пору и непогоду.

Съ этими словами онъ вынулъ изъ сумки и бросилъ на столъ блую куропатку, замтивъ, что эта тощая дичина не стоитъ и выстрла мушкета.

— Но, — пробормоталъ онъ сквозь зубы: — будь покоенъ, врный мушкетъ Кеннибола, скоро ты поохотишься за жирной дичью. Если теб не придется портить шкуры сернъ и оленей, за то ты вдоволь прострлишь зеленыхъ плащей и красныхъ мундировъ.

Эти слова, сказанныя вполголоса, подстрекнули любопытство Маасъ.

— Что это ты сказалъ, братецъ? — спросила она.

— Я говорю, что всегда какой-нибудь домовой дергаетъ женщину за языкъ.

— Правда твоя, Кенниболъ, — вскричалъ рыбакъ: — эти Евины дщери любопытне своей праматери… Ты, кажется, заговорилъ о зеленыхъ плащахъ?

— Знаешь, дружище, — съ досадой возразилъ Кенниболъ: — я довряю свои тайны только мушкету, такъ какъ увренъ, что онъ ихъ не выдастъ.

— Въ деревн поговариваютъ о бунт рудокоповъ, — невозмутимо продолжалъ рыбакъ. — Можетъ статься, ты провдалъ объ этомъ что нибудь, братецъ?

Горецъ схватилъ свою шапку и надвинувъ ее на глаза, искоса взглянулъ на незнакомца. Затмъ, нагнувшись къ рыбаку, онъ шепнулъ ему отрывистымъ тономъ:

— Молчи!

Рыбакъ покачалъ головой.

— Эхъ, братъ Кенниболъ, какъ рыба ни молчитъ, а все попадетъ въ вершу.

На минуту водворилось молчаніе. Братья выразительно переглянулись; дти ощипывали перья лежавшей на стол куропатки; хозяйка насторожила уши, а Орденеръ молча наблюдалъ за всми.

— Если вы плохо поужинаете сегодня, — произнесъ вдругъ охотникъ, очевидно желая перемнить предметъ разговора: — за то съ лихвой наверстаете завтра. Ну, братъ Брааль, лови теперь кита, я общаю теб медвжьяго сала на приправу.

— Медвжьяго сала! — подхватила Маасъ. — Такъ ты встртилъ медвдя въ окрестностяхъ?.. Ну, ребятишки, Патрикъ, Регнеръ, не смть выходить изъ хижины… Медвдь какъ разъ сцапаетъ!

— Успокойся, сестра, завтра вамъ уже нечего будетъ его бояться. Я дйствительно встртилъ медвдя въ двухъ миляхъ отъ Сурба, и притомъ благо медвдя. Мн показалось, что онъ тащилъ человка, или скоре какое-то животное. Но нтъ, скоре это былъ козій пастухъ, они вдь одваются въ звриныя шкурки. Впрочемъ, издалека-то порядкомъ ничего не разберешь… Меня удивило только одно обстоятельство, что медвдь тащилъ свою добычу на спин, а не въ зубахъ.

— На спин, братецъ?

— Да, на спин, и повидимому добыча то была мертвая, такъ какъ не пыталась даже защищаться.

— Но, — разсудительно замтилъ рыбакъ: — если бы добыча была мертвая, какимъ образомъ могла она держаться на спин медвдя?

— Въ томъ то и штука, ну да впрочемъ, это была послдняя добыча мишки. Прійдя въ деревню, я сговорился съ шестью надежными товарищами и завтра, сестрица Маасъ, у тебя будетъ самая роскошная медвжья шкура, которая когда либо рыскала по снжнымъ горамъ.

— Берегись, братецъ, — сказала жена рыбака. — Нтъ ли тутъ какой нечисти. Можетъ быть этотъ медвдь дьяволъ…

— Да ты никакъ ошалла? — смясь перебилъ горецъ. — Чтобы дьяволъ оборотился въ медвдя! Въ кошку, обезьяну, еще туда-сюда, статочное дло; но въ медвдя!.. Клянусь святымъ Эльдономъ Заклинателемъ, за такое суевріе тебя засмютъ дти и старыя бабы!

Маасъ смущенно потупила голову.

— Братъ, ты былъ моимъ покровителемъ, пока я не вышла замужъ. Поступай какъ внушитъ теб твой ангелъ хранитель.

— А гд же ты встртилъ медвдя? — спросилъ горца рыбакъ.

— По дорог отъ Сміазена къ Вальдергогу.

— Вальдергогъ! — повторила Маасъ, осняя себя крестнымъ знаменіемъ.