Гангстер

— Я не могла бы даже мечтать о лучшей компании, — сказала она. Она уже полностью проснулась, но лежала все также неподвижно, не вынимая руки из-под подушки, которую обнимала во сне.

— Я так и думал, что ты будешь счастлива, — ответил Джерри Баллистер. — Хотя такая крутая девчонка, как ты, заслуживает лучшего, чем помереть здесь, в лесу, в полном одиночестве. К тому времени, пока тебя кто-нибудь найдет, медведи обглодают твои кости дочиста.

— Я мало кому рассказывала об этом месте, — сказала Ида. — И точно знаю, тебе не говорила ни слова.

— Нужно всего лишь задать подходящим людям нужные вопросы, и обязательно получишь нужные ответы, — пожал плечами Баллистер.

— Да, это обычно срабатывает, если к вопросам приложить деньги, — согласилась Ида. — И если к деньгам тянутся грязноватые ручонки.

Баллистер поднял пистолет на уровень талии и направил его Иде в лицо. Она отвела взгляд от дула и, не вынимая руки из-под подушки, слегка пошевелилась, придвинувшись поближе к краю матраца.

— У меня нет против тебя ничего личного, — сказал Баллистер. — Я еще пацаном слышал о тебе много потрясных историй, а когда подрос, частенько заходил выпить в твое кафе, так что имел возможность посмотреть на тебя.

— Ангус всегда говорил, что я привлекаю внимание неподходящих мужчин. — Ида приподняла голову от подушки. — Вот только я не знала, насколько он прав, пока ты не явился сюда.

В окне позади ее кровати показалось солнце, его лучи упали на бледное лицо Баллистера. Ида поджала ноги и пнула одеяло.

— Мне не хотелось бы умирать в кровати, — сказала она. — Если ты не против, я встану, а потом делай то, зачем пришел.

— Желание леди… — пробормотал Баллистер. Отступив на пару шагов, он смотрел, как Ида выбиралась из постели, опираясь на засунутую под подушку руку.

Ида села и окинула взглядом свою хижину. Это был теплый дом, где было мало мебели, но зато с избытком хватало воспоминаний. Здесь для нее все началось, а теперь, пожалуй, должно было закончиться. Время между уходом отсюда и возвращением сюда она прожила в мире, принадлежавшем мужчинам, которые считали ее равной себе, уважали ее как друга и боялись ее как врага. Для всех них она была Идой Гусыней, самой деловой из женщин, которые когда-либо ходили по улицам Нью-Йоркского Вест-Сайда.

— Ты позволишь задать тебе один, последний, вопрос? — сказал Баллистер.

— Сделай милость.

— Почему тебя прозвали Идой Гусыней? — спросил он.

— Придется тебе умереть, так и не узнав этого, — ответила она, выхватывая из-под подушки малокалиберный «Дерринджер» и направляя его на Баллистера. Глядя ему в глаза, она дважды нажала на спуск.

Первая пуля зацепила ему руку, заставив вздрогнуть. Вторая просвистела над головой и оставила дырку в дверце платяного шкафа.

Баллистер вернулся в свою привычную стихию. Разговоры, вопросы — все кончилось. Он вскинул пистолет и всадил в Иду Гусыню шесть пуль подряд, последняя угодила точно в середину ее лба. Выстрелы швырнули ее к спинке кровати, она полулежала, не доставая ногами пола. Баллистер убрал пистолет в кобуру, отвернулся от убитой им женщины и шагнул к телефону, стоявшему в углу комнаты. Заглянув в вынутую из кармана бумажку, он набрал номер «Кафе Мэриленд». После трех гудков он услышал знакомый голос.

— Вам придется хоронить не одного, а двух друзей, — сказал он, повесил трубку и вышел, оставив переднюю дверь открытой для звуков просыпавшегося мира.

Анджело и Пуддж выехали через несколько минут после звонка Джерри Баллистера в «Кафе Мэриленд». Анджело грохнул трубку на аппарат и повернулся к Пудджу; совершенно пустое выражение его лица сказало тому все, что он должен был узнать.

— Теперь Ида, — сказал он.

Дорога, которая всегда доставляла им такое удовольствие, в этот раз казалась мучительно долгой. Анджело смотрел сквозь лобовое стекло и вспоминал женщину, сделавшую его таким, каким он стал. Она обучила его всему, что знала сама, ее ежедневные уроки должны были подготовить именно к этому дню. Память Анджело вернулась к событию, случившемуся, когда ему было семь лет, несколько месяцев спустя после того, как Пуддж задал ему на улице трепку, перевернувшую жизни их обоих. Он сидел в дальнем углу за стойкой бара в «Кафе Мэриленд» и ел горячий гороховый суп с беконом. Вечер только начинался, народу в баре было полным-полно, спиртное текло рекой, и обстановка была накалена до предела. И действительно, двое мужчин, сидевших за столиком посреди зала, вдруг отшвырнули стулья и вскочили, сверкнули ножи. Было сразу видно: они разъярены настолько, что ссора закончится смертью одного из них.