Гапландия

Как рассказал Борис, это он нашел мой телефон во время задержания, отключил и вынул сим-карту, а когда меня увели, оживил гаджет, вышел в Сеть и обратился к аудитории. Я спросил, как он узнал пароль, сын зыркнул на меня, как на синего лузера: посмотрите на себя, папаша, куда вам пароль придумать?

Изъятый обыском телефон мне, кстати, вернули на следующий день, старший консьерж лично принес. Все записи, надо полагать, скопированы. На здоровье, господа! Там порноролик с лилипуткой, обратите внимание.

Норма (успев, очевидно, со мной попрощаться и приступить к постройке новой жизни) собрала тюремный туесок, куда попали для меня самые тесные трусы, педерастические футболки и целый ворох салфеток для пота. А мелкий — вот же вундеркиндно! — подошел как-то вечером и спросил:

— Папа, а кто главнее цэ ка или служба опеки?

Я не нашелся, что ответить. Как бы понятно, что власть — семь равноправных нянек, которым мы благодарны. Известно, что старший консьерж службы опеки приравнен к ведущему консьержу ЦК. Значит, Цензурный комитет — главнее будет. Это с одной стороны, но с другой, цензурники имеют четко очерченную компетенцию, а служба опеки… опекает по полной. Но ведь и мимо Культурного контроля твой контент не пройдет. Государственный промоушен формирует правильные мысли. Фиг его знает, эту иерархию. Система, есть Система.

— Тебе надо жалобу подать, — рассудительно сказал Давид.

Вот откуда это в нем?! Что такое «жалобу подать»? Да, современная школа, конечно, далеко вперед ушла. Я знаю лишь один прецедент, когда житель жаловался на обслуживание дома (какой-то там неправильный водопроводчик), но его семья оказалась шпионской сетью. А благопристойный пользователь спорить с властью не способен. Да и как это, жаловаться Системе на Систему? Абсурд.

— Есть же самый главный? Президент какой-то, говорят. Или сам начальник домкома.

Иди спать дурачок, ибо мал еще, чтоб весь космос объять. Я тоже отдохну.

Хотя нормально отдохнуть в эти дни не получалось. Спал на снотворном, ел без аппетита. Нервы. Уголовное дело висит над макушкой. Но органы, казалось, обо мне забыли. Я метался, не мог выбрать образ поведения: Хилон или майор Кулес? Набравшись смелости, обратился к Корифеям: какая манера действий? Сизов ответил через тридцать часов: сносите безропотно. Что ж…

Несколько раз прослушал запись последней беседы в кафе. И что это дает? Ничего. Пьяные бредни, ставящую под угрозу безопасность государства или секретные сведения, оглашенные в стэнд-ап для смеха публики. Слова Кольцова можно расценить, как угодно.

И что же все-таки случилось? Но скорей всего это трагичный случай — преступность в мегаполисе широкая. Придется мне в тюрьму идти за тяготы реальности. От скуки посмотрел в Сети карту города, нашел тот бар, где мы сидели, нашел место, где Вжик стал сильно мертвым. Пятая западная триста пять довольно далеко от «Вобла и лось», и район там мутный. Если Паша был понарошечным ветераном, то жить он должен в комплексе нормальном, а занесло в трущобы. Нашел адрес Вжика — странно. Это в другой стороне от Пятой западной. Поехал к любовнице, наверное. Или к корешу догонятся. Но если ехал на такси, то как до него добрался убийца? Такси программируется так, чтобы довозить до парадной и не выбиваться из обзора уличных камер. Так-так-так… Сыщик из «Ночного розыска» непременно бы заинтересовался таким обстоятельством. Я-то куда лезу? Сыщик и убийцу бы нашел…

А я?

Просмотрев два пашкиных канала, обнаружил одну любопытную штуку. Есть математические мысли, есть бытовые, есть семейные (экс-жена его, кстати, красавица. По крайней мере, на фото и видео), это все в одном корявом стиле. А рядом военно-политические публикации — словно другой человек их делал. Не человек даже, а группа сотрудников, не дилетантов. Это лишнее подтверждение домопротивным делишкам Кольцова. А ведь это! Вдруг? Есть вероятность, что его убили по причине этой шняги. Дело-то такое, взрывоопасное.

Шальная посетила мысль, я ее погонял, как конфету-ириску. Выключил ноутбук, оделся и ушел из дома.

— Куда? — спросил бдительный консьерж (пардон, старший).

— Прокачусь, — говорю. — Домашний арест у меня.

— А как ты хотел? Трафик по минимуму, так положено.

Пошел ты в жопу, подумал я и поклонился гербу РФ.

Возле теслы не смог системно удержаться и высказал патриархальные претензии своему сучьему другу:

— Могла бы и подтвердить мое алиби.

Собака отработанным жестом взмахнула хвостом.

— Да я не в обиде, — говорю. — Ты не умеешь по-человечески. А кто умеет? Мало нас.

На парковку влетел мопед Бориса, я дождался, когда он слезет, снимет каску и спросит: «Пап, ты куда?».

— Тащить кобылу из пруда, — отвечаю, как и подобает известному ретро филологу. — А ты обедать?

— Не, я отработал на сегодня. Ты в опеку? — беспокоится сын. — Вызвали? Я с тобой.

— Не надо. Я на прогулку, проедусь до поворота.

— Давай я с тобой.

— Давай я один.