Гапландия

— Премудрость зовет к себе безумных. Это же небо, Александэр, чистый полет! Оставь страх на пороге, в доме дивном прилеж человеку безумие, неверие и слепота. Поет благодать, льет…. Природа построила дом, вытесала семь столбов его, налила вино и приготовила трапезу. Вверься миру единому, бо разумея премудрости… — он резко замолчал, закатил глаза.

Чедр беззвучно шевелил губами, а я думал, что, если бы предатели-чиэсы были похожи на этого парня, снесли бы они нашу властную вертикаль, как апрельскую сосульку — вдребезги оземь и талой водой в канаву. В целом, нам повезло, что оппозиция тоже суслики.

— Зовут, — сказал Гарик. — Я погнал.

Он встал офицерски прямо, сделал короткий поклон подбородком.

— Крыло пусть пока у тебя полежит, потом заберу. Сейчас не с руки.

— Пусть полежит, — согласился я.

— Глянешь и поймешь, что я тебе не приснился. А то, о чем сказано было, подумай, Александэр.

— Вы меня не завербовали.

— Оно мне надо?

— Если дядя ротмистр поручил, — сострил я.

— Еслиф дядя такое поручил бы, — засмеялся Гарик. — Мы б тебя, мужик, выкрали, как цыгане коня, и шито-крыто.

— Цыгане?

— Скитальцы. Клауфилы наоборот. Другим разом расскажу. Порфирианский космополитизм, где ни эллинов, ни чедров, ни сервитов.

— Другой раз это когда? Просто у меня сыновья и, когда вы будете забирать, не нужно им видеть.

Чедр быстро взглянул на тумбочку под телевизором.

— Сыновья. Двое. Один взрослый, второму лет десять.

Я поежился, набухла пенка страха, как на кипяченом молоке.

— Откуда вы знаете?

Гарик криво дал высокомерия.

— На полке конструктор, в вазе презервативы. Двое. Вот и думай, мужик, — он протянул мне руку. — Нужно ли пацанам свой шаблон передать? Или сломать эстафетную палочку.

Я пожал ему татуированные пальцы.

— А как же вы… вы не выйдете, там охрана, консьержи.

— Да ты че…

Я и моргнуть не успел, как чедр исчез из квартиры.

Конструктор, допустим, видно в приоткрытую дверцу тумбочки. Но кондомы в вазе? Испарина залипла на спине. Как так?

* * *

К обеду в нашей великой державе многое изменилось. Все чедрские разведчики переквалифицированы в североамериканских шпионов, самые тупые — просто в северных. А я надеялся, что бывшего соседа отпустят по амнистии. Подошел бы к нему во дворе и, гладя местную собаку, спросил, как там живут в лагерях. Но это пустяки. Существенно то, что домком МВД по представлению президента уволил шесть генералов службы опеки. По мнению политологов, в произведенной чистке отчетливо видна мохнатая рука Госпрома. Скопидомные интриганы снова пилят власть и деньги. Аналитики пищат на весь Интернет, что мир изменился навсегда (а как же!), что трижды благословенный президент затеял тасовку элиты не просто так (он ничего не делает просто так, даже в сортире сидит политически грамотно), и значит… тут мнения блогеров разнятся: одни считают, что будут закручены гайки по горло, другие видят послабление режима, приводя как аргумент замирение с Чедрой. И те, и другие сходятся в том, что схватка пиарщиков с консьержами выгодна никому иному, кроме как всевидящему Цензурному комитету. Да и Сеть с ними! Не буду голову забивать.

Прослушал запись беседы с Гариком (естественно, писал, а вы как думали?), ничего сенсационного, но, в принципе, хайпово. Вечером сочиню предисловие и выложу. «На полке — конструктор, а в вазе…». Ой, млть! Я пока сок наливал, ушлый джампер обшмонал гостиную. А я по наивности приписал ему экстрасенсорные качества.

Просмотрев в Сети несколько роликов о бильярде, собрался в «Пирамиду». Скрипучий ремень сумки-мессенджер закинул через плечо, внутрь сунул книжку с полки и квитанции из секретера, чтобы прикрыть кухонный нож с широким лезвием, которым Норма стругает капусту в ким чхи.

Выходя из квартиры, велением Гарика оставил страх на пороге. В лифте пахло жареной рыбой, а консьерж в вестибюле склонился влево над своим столом. Его глаз заплывал на глазах. На диктофоне было: «Вы не выйдете, там консьержи», — «Да ты че!». Не удержали парашютиста.

Бильярдный клуб располагался по адресу: жилищный комплекс «Антей», который представлял собой конусообразный небоскреб, как мухами облепленный рекламными плакатами. Машину я припарковал поближе к входу в главный корпус, где меня встретил консьерж — немыслимое совпадение! — консьерж со следами побоев на рожице. Гарик успел и здесь побывать?

— Куда? — вскричал консьерж петушиным фальцетом.

— Крувраги. Я бы хотел в бильярдный клуб попасть. Дубль-гис показал, что здесь.

— Здесь, — он подбоченился, как кухонный халдей. — Третий корпус, в подвале. От входа налево.

— Благодарю, — я собрался идти обратно.

— Стоять! — взвизгнул консьерж. — Документы!

Мы подошли к стойке, похожей на барную, но не столь привлекательной. Я приложил чип к терминалу.

— Сожитель Шэлтер, вынужден оформить протокол за нарушение директивы от ноль четвертого третьего.

— Простите?

— Для люмпенов поясняю: штраф за небритость.

Ё-моё! Забыл! Административный протокол сам по себе не страшен, не хочется время терять. И халдей будто услышал мысли мои.

— Можем договориться, — тихо проговорил консьерж.

— Какая сумма?