Garaf

   - Ага! - ошалело тявкнул Гарав. Но сам рванул не к хранилищу - а просто в никуда, следом за групой латников.

   Воины врывались в один дом за другим, вышибая двери. Почти каждый раз вслед за этим слышался более или менее продолжительный лязг стали и свирепые крики, сменявшиеся жалобными воплями. Схватки шли и в проулках и даже кое-где на крышах. Но всё было предрешено - латников и правда было больше, а защитники оказались разделены на множество мелких группок.

   Гарав пробежал мимо дома, возле которого корчился приколотый копьём к плетню мужчина с топором в руке. Рядом лежал зарубленный латник и пытался встать мальчишка лет десяти - у него была почти отрублена правая нога под коленом и распорот живот. Левой рукой мальчишка запихивал в себя внутренности, смешанные с землёй, а правой сжимал охотничье копьё. Из дома двое воинов за руки выволакивали истошно кричащую раздетую женщину, следом ещё один волок, пятясь задом, сундук. Гарав вильнул, оббегая их - в сторону шарахнулась ещё одна женщина, прижимавшая к себе ребёнка (второй, постарше, молча цеплялся за её подол).

   - Бегите, убегайте! - крикнул им Гарав, забыв, что они могут и не понимать адунайка. Почти сразу на него кинулся здоровенный мужик - с копьём наперевес; в долю секунды Гарав узнал человека, который весной хотел выкупить его на дороге недалеко отсюда. Сейчас он собирался Гарава убить. Оруженосец ловко подставил и повернул щит, выбросил вперёд-вверх Садрон - холмовик всей массой наделся на клинок и рухнул к ногам парня; Гарав наступил на тело и выдернул оружие. Холмовик умер сразу, меч прорубил сердце...

   ...Одна из последних схваток шла у жилища тана - того самого, который ругался той же весной с конвоирами. Даааа... Недёшево дался княжеским воинам седой богатырь-тан. В хорошем доспехе, с длинным мечом в одной руке и небольшим топором в другой, долго бушевал он, как ураган или горный медведь - и, когда лёг наконец у входа в родной дом, не выпустив оружия из раскинутых рук, то вокруг лежали мёртвыми восемь воинов. Один был рассечён вместе с доспехом наискось - от плеча до бедра. Ещё двое лишились рук.

   Тяжело дыша, кардоланцы стояли над телом поверженного гиганта. И, по чести сказать, никто из них не ощущал радости победы, а было как-то горько и тяжко, не оставляло чувство свершившейся неправильности.

   Потом - один за другим - они начали входить в дом...

   ...В углу женщины - старая, ещё довольно молодая и девчонка лет тринадцати-

   четырнадцати - обнимали, прижав к себе, младших детей. Трёх мальчиков и двух девочек лет трёх-семи. А между ними и входом стоял, выставив щит и опустив меч, ещё один воин. Видно, что он тут не прятался - доспех носил следы боя, а юное лицо было усталым в обрамлении шлема. Усталым и безнадёжным, но полным решимости и вдохновения.

   Гарав узнал парня.

   Воины остановились около входа, вдоль стен. Они не спешили нападать.

   - Брось оружие, - сказал кто-то. Парень хмыкнул и ударил мечом по овальному щиту, тут и там покрытому зарубками.

   - Нет правоты в твоём деле, - сказал Эйнор негромко на талиска. - Ты идёшь сражаться за недоброе, и сам это знаешь.

   - Я не иду сражаться, - негромко, но ясно ответил парень. - Это вы пришли в нашу деревню и убили моего отца и старших братьев. И мне нет дела до добра и зла и до ваших разговоров. За моей спиной мои ближние, и вам придётся меня убить, чтобы до них добраться.

   - Воины Кардолана не убивают женщин и детей, - сказал Эйнор. Мальчишка засмеялся, презрительно шевельнул плечом под простым круглым оплечьем. Потом сказал:

   - Если ты и вправду так высоко ценишь свою честь - дай мне право поединка. И если я одолею, то поклянись, что не тронешь тех, кто не может себя защитить. А если одолеешь ты... - парень помедлил. - Я, по крайности, не увижу того, что будет потом.

   Гарав увидел, что в рукавах у женщин и девчонки поблёскивают кинжалы. Старшая, поглаживая голову прильнувшей к ней маленькой девочки, отводила с детской шейки волосы.

   Чтобы не мешали удару.

   - Дай честь поединка мне, - сказал Гарав Эйнору. - Пусть не говорят потом эти рыжие, что ты горазд убивать волчат, потому что боишься волков.

   Оскорблённый этими словами, рыжий мальчишка зарычал от гнева. Гарав сказал ему:

   - Не злись. Меня тоже зовут Волчонком, и я не в обиде.

   - Иди, - коротко ответил Эйнор. И бросил закрывающему женщин и детей парню: - Эй. Мой оруженосец будет биться с тобой. Если одолеешь его - мы вас отпустим. Если нет - он решит, как с вами быть.

   - Хорошо, - кивнул мальчишка. - Все слышали... Не ревите, - обратился он через плечо к своим. - Сейчас я свалю этого белоголового, и мы пойдём в лес. А там поквитаемся.

   - Убей его! - крикнул мальчишка лет пяти-шести, ничуть не выглядевший испуганным. - Разруби ему башку до зубов, Тейнак!

   - И ниже разрублю, - ответил рыжий.

   Доспех его был если и хуже, чем у Гарава, то ненамного. Мальчишки сделали несколько шагов навстречу друг другу - и Гарав отцепил наносье. С шорохом кольчуга упала с подбородка.

   - Прежде чем станем рубить друг друга, - спокойно сказал он, - погляди, не узнаёшь ли меня?