Гарем. Реальная жизнь Хюррем

Непреодолимая тяга Османов окутывать себя завесой тайны вдохновила их и на сооружение врезанных в стены садовых фонтанов: журчание ароматизированной воды, струящейся из золотых патрубков в мраморные раковины, надежно скрывало их приглушенные разговоры от лишних ушей. Зато сами стены здесь имели не только уши, но и глазки, сидя у которых султан мог наблюдать за всем происходящим в саду, сам оставаясь незамеченным.

Став царицей, Хюррем вскоре привнесла в дворцовую конспирацию и кое-что от себя лично: в стене за одним из золотых зеркал появилась потайная дверь, а за нею ход, соединяющий покои султана с ее собственными и позволявший ей перемещаться туда-сюда незамеченной.

Именно оттуда, из зазеркалья, и выплыла Хюррем в тот день, когда застала Сулеймана нервно расхаживающим по комнате подобно загнанному в клетку зверю. И смятение его было столь велико, что он и думать забыл о распухшем после очередного приступа подагры правом колене.

– Мой господин, – приветствовала она его, исполнив салам.

В правой руке у Сулеймана была бумага, ею он и взмахнул:

– Что это вообще такое?!

– Мне отсюда плохо видно, слишком далеко. Но на твой вопрос я бы ответила, что это лист пергамента.

– Извини, забылся. – Поспешив к ней, Сулейман помог подняться на ноги. – Просто глазам своим не верю. – Он передал письмо ей. – Вот, читай.

Хюррем быстро пробежала глазами по тексту. Адресовано письмо было шаху Тахмаспу, а подписано Мустафой и скреплено его печатью. После длинного и витиеватого приветствия Мустафа предлагал одну из двух своих дочерей на выбор в жены старшему сыну шаха. Далее излагались выгоды обеих сторон от заключения такого союза.

– Зачем это Мустафе? – удивилась она. – Шах – заклятый враг Османов.

– Должно быть, подделка, – ответил Сулейман.

«Так и есть, – подумала она, – и очень хорошая подделка. Рустему нужно отдать должное».

– На дело рук Рустема похоже; опять пытается посеять раздор, – продолжил он. – Ведь когда Мустафа станет султаном, ему первому головы не сносить. – Сулейман сделал паузу. – Но есть и другие, кому выгодно было бы нас между собою стравить. Священный римский император, к примеру. Ну и, конечно, сам шах вполне мог подобным не погнушаться.

– Надеюсь, ты прав. Мустафа внешне всегда такой лояльный… – Женщина замолкла, давая ему время усомниться.

– Есть такая пословица, Хюррем: «Враг моего врага – мой друг». Если Мустафа видит во мне врага, то искать союза с Тахмаспом для него – самый что ни на есть логичный ход.

– Мне так жаль, мой господин. Чем я могу быть полезной?

– Я живу в окружении кобр и гадюк, Руслана. И посреди их змеиного шипения лишь твой голос взывает о примирении… – Лицо его вдруг исказилось от острой боли в колене. Подагра разыгрывалась с новой силой.

– Мне позвать за лекарем?

– Нет, останься со мною бок о бок. Это лучшее лекарство и куда более действенное, чем любое зелье, которое мне может дать этот тупица.

Через какое-то время султан закрыл глаза, и Хюррем подумала, что он уснул. Но тут Сулейман вдруг встрепенулся и сказал:

– Я должен снова отправиться на восток во главе моей армии.

– Господин мой, ты же нездоров.

– Мы должны покончить с шахом! Не будет нам мира, пока он продолжает злоумышлять против нас в Азии. И янычары, и мои воеводы, и улемы — все взывают ко мне с мольбами что-нибудь с ним поделать. И у меня, как у Стража веры, нет иного выбора.

– Пошли вместо себя Рустема.

– Янычары взбунтуются. Они ждут, чтобы я их возглавил.

– Ты нездоров, а в горах Персии холодно даже летом. Ты же сам мне говорил, что неделя в Азербайджане для тебя хуже целой кампании в Венгрии. Прости мне, господин мой, что я еще и о себе думаю. Мне ужасно страшно тебя потерять.

– Нет, я должен выступить туда сам.

Хюррем пребывала в растерянности. Письмо задумывалось как подкоп под Мустафу, и она никак не ожидала, что вместо этого оно подстегнет Сулеймана к очередной бессмысленной военной кампании, которая может стоить ему жизни.

– Я знаю, что ты не боишься трудностей, но есть ведь и другой способ, причем гораздо лучший.

– Говори.

– Отправь Рустема в Амасью с письменным приказом Мустафе присоединиться к визирю в походе против шаха вместе со своим войском.

– И что это даст?

– Если Мустафа послушается и выступит против шаха, ты удостоверишься в том, что письмо фальшивка, а Мустафа тебе верен.

– Так я и сам могу по дороге наведаться к Мустафе с подобным приказом и проверить его лояльность.

– Если Мустафа замыслил измену, зачем тебе рисковать, вдруг его истинные намерения вскроются так далеко от Стамбула? Ведь если он затевает мятеж, тебе там придется полагаться на одних лишь янычар, чтобы противостоять ему. Вспомни, как лишился престола твой дед…

– Думаешь, до такого дойдет?

– Я всего лишь советую тебе проявлять разумную осторожность, мой господин. – Она опустила голову ему на колени.

Он задумчиво гладил ее по волосам. Со властью – вечно одна-единственная проблема: как ее удержать?

Так он понемногу и задремал, и письмо выскользнуло из его пальцев на пол.

Глава 84