Гарфилд

– Это очевидно. Где мы? – Гарфилд посмотрел на остальные клетки и увидел множество котов, собак и одного хорька, которые переговаривались между собой.

– Он поймал меня на углу Вирджинии и Кинга, – простонал пятнистый пес. – Я почти украл сэндвич с ливерной колбасой, и бах! Я заперт!

– Лопух, – усмехнулся его полосатый сосед, почесываясь. – Профессионала можно поймать как минимум на бифштекс.

– Поймать? – занервничал Гарфилд. – За что? Кто поймал нас? Куда мы едем?

Отвратительная дворняга печально улыбнулась:

– Увидишь, кот.

Кто-нибудь освободит меня отсюда! Слишком много уродов, цирков не хватит.

Наконец грузовик остановился, медленно подал назад и посигналил перед погрузочной платформой. Ворота распахнулись, грузовик залило светом, навстречу вышли двое в униформе с длинными шестами.

– Что там у вас сегодня, шеф Хопкинс?

Водитель развернул грузовик и присоединился к своим напарникам на платформе.

– Как обычно, – ответил он. – Давайте разгружать.

Они стали открывать клетки, вытаскивать сетки с животными, и по одной носить их за ворота в какое-то низкое строение. Гарфилд сосредоточенно наблюдал из дальнего угла, пытаясь найти выход, чтобы вернуться к Оди.

Глаза Хопкинса вспыхнули, когда он направился к Гарфилду. Нет, так не пойдет. Я хотел бы остаться и побывать у вас, но, вы не поверите, мне достаточно на сегодня.

– Самый последний, но не самый плохой. Вот, пожалуйста, кот-сумотори! – собачник что-то слишком радовался своей работе.

Просто у меня лишние клетки. Неизвестно еще, какая в этом году будет зима.

ФЬЮИТЬ!

И вот уже Гарфилд кверху лапами смотрит на тот последний кусочек неба, на которое ему теперь какое- то время смотреть не доведется. И кот повис в сетке на конце шеста, которую нес на плече живодер.

– У-у-уф! – бормотал тот, потому что Гарфилд раскачивался как маятник и выводил его из равновесия. Они миновали платформу и вошли в большую комнату, заставленную рядами железных клеток. Коты с одной стороны, собаки – с другой, а все остальные сгрудились у дальней стенки. Гарфилд узнал некоторых своих товарищей по несчастью, и дверь его клетки захлопнулась.

– Добро пожаловать в ловушку, – съязвила противная собака.

– Вы не понимаете, – мяукнул Гарфилд вслед живодеру, который пошел попить кофейку с приятелями. – Произошла ужасная ошибка! Я пытаюсь спасти друга. Мне нельзя оставаться здесь. У меня есть хозяин! Вы слышите? Я НЕ БРОДЯГА!

Сборище паршивых котов захихикало.

– Они все так говорят. – Питбуль по кличке Спанки, сидящий напротив, посмотрел на Гарфилда. – Здесь вообще нет бродячих. Видишь Кларенса вон там? – Он указал на кудлатого, коричневого с белым пса, который бил себя лапой и разговаривал со стенкой. – Кларенс клянется, что где-то его ждет маленькая девочка. А этот? – Питбуль кивнул сиамскому коту, сидевшему в застывшей безжизненной позе, уставившись прямо перед собой. – Рыжик с ума сошел и думает, что он египтянин. Эй, Рыжик! Если ты египтянин, тогда почему же у тебя не такая осанка? Ха-ха-ха! Египтянин скорей я, ребята, – затарахтел Спанки. – Во мне есть что-то от сфинкса! – Он запрокинул голову и зашелся от смеха.

– Эй ты, Спанки! Может, Моби Дик скажет правду? – кричит растрепанная помесь ньюфаундленда с чихуахуа. – Ты когда-нибудь видел такого толстого бродягу? Такого жирного кота, как этот?

Гарфилд обернулся к Спанки:

– Ну а ты, умник? Ты бродячий?

– Я? – удивился Спанки. – Я жертва развода на почве уязвленного самолюбия. Любимец Америки, мой большой расплывшийся неуклюжий толстяк, – насмешливо добавил он.

– Все это прекрасно, – тон Гарфилда стал суше. – Однако со мной это не имеет ничего общего. У меня- то ведь и в самом деле есть хозяин. Его зовут Джон.

– Все они Джоны, болван.

– А у меня таки есть хозяин и дом, – горячился Гарфилд, – и, если только я выберусь из этой дыры, я никогда в жизни больше не выйду на улицу.

Спанки уже такое слышал. Он закатил глаза:

– Захватывай местечко, бродяжка. Сейчас ты в кутузке, понял? И если твой хозяин, – Спанки едва сдержал усмешку, – не придет забрать тебя или кто-нибудь другой не возьмет тебя к себе, тебя ждет наш общий удел. Вечный сон, – торжественно заключил Спанки и отвернулся.

– Мне нравится хорошенько поспать, – оживился Гарфилд.

– Я говорю, что все идет к тому, что вместо двадцати трех часов в сутки ты скоро будешь спать все двадцать четыре, тупица.

Гарфилд чуть не поперхнулся:

– Я люблю поспать, как и любой кот, но не вечно же! ЗАБЕРИТЕ МЕНЯ ОТСЮДА!

Джон и Лиз бродили по парку и звали Оди. Всюду сновали собаки, гонялись за летающими тарелками, валялись на траве, но среди них и близко не было рыжеватого песика с коричневыми висячими ушами. Отчаявшись, Джон шлепнулся на скамейку, а Лиз все еще осматривала местность. Вдруг она тронула Джона за плечо и показала на фонарный столб в конце аллейки.