Гармония слов. Китайская лирика X–XIII веков

О, бледные, бледные,
Чуть розовые ладони,
Вина и цветов
На прощанье мне принесли вы,
Весь город весной упоен,
Лишь у вашего дома
Тоскливы
Плакучие ивы…
Печальные ивы…
Разлучницы ивы…

О, ветер восточный!

Не ведает он сожаленья!
Угасла любовь, —
И остались пустые сомненья,
В разлуке с женою
Прошло уже несколько лет, —
И вот оказалось,
Мечты – заблужденье,
Любовь – заблужденье,
И все – заблужденье…

Весна – как и прежде —

Но я одинок и бессилен,
И жгучие слезы
Парчовый халат оросили,
И персика цвет
Уронил на листву лепестки,

Ночные огни —

Их еще не гасили —
Озерную рябь осветили…

Вы рядом,

Вы близко,
Но песня моя безответна,
И все бесполезно —
И тщетно,
И тщетно,
И тщетно!..

И. Голубев

Перевод М. Басманова ближе к иероглифическому тексту, но он «повествователен» и не столь эмоционален, как китайский текст. А И. Голубев погрузился гораздо глубже текста, ощутил трагическую интонацию оригинала, взрыв чувств, бессилие и безнадежность. Его отход от текста компенсируется эмоциональным созвучием. Это то, что в китайской культурной традиции именуется «чжи-инь» – «познать звук», слиться душами.

Звук как средство мелодической и чувственной окраски слова в китайской поэзии органично сплавлен со словом как материализацией мысли. Китайское классическое стихотворение если не пели, то декламировали, и звучание стиха – не дополнительный, а один из основных художественных элементов поэтической конструкции. Китайский язык тонален, то есть каждый иероглиф / морфема имеет свою мелодику – тон произнесения, модуляцию голосом, который то повышается, то понижается. От тона зависит смысл слова, от сочетания тонов – интонация фразы или поэтической строки. Тональная структура китайского языка уже на чисто лингвистическом уровне формирует в речи ярко выраженные мелодические интонации. В плане поэтической просодии тоны не самодостаточны, а в совокупности складываются в интонацию строки. Тональный рисунок определен поэтом, автором стихотворения, а не диктуется абстрактным нормативом. Так что вслед за прочтением слова мы можем – если сумеем – и услышать его в хоре с соседними.

Звук в поэзии значительней слова, ибо он есть земной резонанс космических колебаний, переданных поэту как шаману, жрецу в тот миг, когда «требует поэта к священной жертве Аполлон» (А. Пушкин. О схожем писал в Китае на рубеже IX–X вв. поэт и ученый Сыкун Ту).

Поэзия как вид литературы обозначается словом «ши» (信寺) или «шигэ» (信寺哥欠), где «гэ» со словарным значением «песня» как раз и добавляет к «ши» эту музыкальную составляющую. Тем более, что и буддизм с его акцентом на «звучащей речи» увеличил звуком весомость слова. Да ведь и сам иероглиф 言寺 (ши, «поэзия») обладает музыкальной окраской. Он возник в рамках древнего молитвенного действа в сращении двух графем «речь» (言) и «святилище, храм, молельное место» (寺). То есть это сакральные песнопения, обращенные к высшим силам, в результате которых верующие получают ожидаемый небесный резонанс. Первый сборник народных поэтических текстов, который, согласно легенде, составил Конфуций, именовался «Ши цзин» («Канон поэзии»), где «ши» обозначает народную песню как поэзию, а «цзин» – канон, то есть песня как пра-поэзия обретала космическую сопричастность. Этим же иероглифом «ши» именуется жанр, взошедший на свою вершину в период правления династии Тан (618–907). А в последующую эпоху Сун (960–1279) ему в дополнение, и с не меньшим резонансом, пришел жанр цы (詞)[89]. Основное значение иероглифа «цы» – «слово». Графически он состоит из двух идеографических объектов «речь» (言) и «управление, управлять» (司), возникнув в древних казенных учреждениях как обозначение начальственного повеления. А у китайских лингвистов есть еще и такая версия, что этот иероглиф является вариантом иероглифа «хоу» (后), который в словаре толкуется как наречие «после», в свою очередь восходящее к понятию «властитель после властителя», то есть «наследник престола». Вот так и цы как поэтический жанр оборачивается на поэтическом престоле наследником жанра ши. При этом еще весомее, чем предшественник, обозначив музыкальную составляющую поэзии. Стихотворения в жанре цы писались для определенных мелодий, давних, уже обретших популярность, или новых. Таким образом, «слово» в музыкально-поэтическом жанре цы обретает полную весомость именно в связи с музыкой, а будучи лишенным этой связи, не может претендовать на адекват мысли и, главное, чувства автора.