Гарпии визжат

Только избранные мертвецы с верными задатками гарпий способны вовремя унести ноги при разрушительном ответном ударе. Из всего дворца в Гур-Гулузе — лишь двое: будущая царица Оксоляна и слуга её Ынышар.

— Девочка моя, все ждут тебя одну! — с участливой издевкой произнесла Мад Ольгерд, и Оксоляна заметила, что пока она любовалась подобострастными ужимками слуг, в узкую дверцу грузового экипажа успели протиснуться и Ангелоликая с телохранительницей, и Лейла, и вся остальная септима.

Вот разиня, обругала себя она. Очень глупо ведь размечталась.

Настоящие гарпии так себя не ведут.

* * *

— Проверял, — подтвердил Бабозо. — Каждую проверил. Некоторых — по нескольку раз подряд.

Раздосадованный Кьяр ушёл к себе на корабль — продумывать тактику предстоящего морского сражения, а к Пересу кроме Бабозо добавились Джу, Швы и Ламбуто. Всё знакомые ребята, госпожа Кэнэкта каждого помнила по Адовадаи.

— И каков результат проверки?

— Умеренно-положительный, — со значением произнёс Бабозо.

— А по существу?

— Ну, по существу я скажу следующее. Мёртвые женщины — существа не больно-то горячие, поэтому нравятся они очень немногим. Нет, конечно, и в них что-то есть, но живые — те и ведут себя гораздо живее, и на ощупь обычно тёплые, а мне вот особенно важно, чтобы на ощупь были тёплые, а не, к примеру, наоборот. Когда мне предлагали: «Попробуй!», что я отвечал? А вот что: «На что мне сдались ваши холодные блюда?!».

— Достойный ответ! — похвалила Кэнэкта. Россказни этого моряка она и в Адовадаи любила послушать. Иной раз в ущерб делу.

— Да, я всем отвечал очень достойно. Но! — Бабозо воздел к потолку указательный палец. — Время шло, а в Саламин завозили всё больше этих самых «холодных блюд». Зачем? Кому они здесь нужны — это была загадка для нас всех. Смешно же: какое-то дурачьё завозит сюда мертвечих, которые не пользуются никаким спросом! Вот тогда-то Перес и говорит: «Что-то здесь нечисто! Проверь, Бабозо, чем эти мертвечихи в своих борделях заняты на самом-то деле!». А я ему: «Не время ещё! Может, отгадка придёт сама».

— И отгадка действительно явилась, — перебил его Перес, — когда обнаружилось, что все бордели Саламина скуплены мертвецами, а живых девочек они уже отправили куда подальше. Кьяр, когда узнал, даже обрадовался. Сказал: «Вот и нечего ходить по борделям!» — но только не все ведь думают так, как Кьяр…

— Ага! — расплылся в улыбке Швы. — Наш брат, морской разбойник — клиент не самый требовательный.

А Джу добавил:

— Если мёртвая женщина не лежит, как труп, а способна двигаться — уже хорошо. А что холодная на ощупь — так ведь и на дворе не зима, чай, не замёрзнем. В жару — так даже приятно холодит. Ну, наподобие пива.

А Ламбуто возразил:

— Нет, лучше пива. Это как по пиву плывёшь.

Бабозо всех терпеливо выслушал и затем продолжил:

— Ну и вот, когда наши братья матросики стали мертвечих посещать, Перес мне и говорит: «Бабозо, дело нечисто! Мертвечихи заняты чем-то непотребным, может, зря наши ребята к ним в бордели-то ходят?». Я и думаю: точно, зря! Как бы им там что-то незаметно не откусили! Ну, чтобы извести подчистую человеческий род. Вот и говорю Пересу: «Нет, не пойду — и не уговаривай!». Мол, это последнее моё слово. Говорю ему так, а тут — не поверите: чувство долга. Проснулось и спрашивает: «Если не ты, то кто же?». А я и отвечаю: «Ламбуто!».

Перес, Джу и Швы расхохотались, а Ламбуто надулся.

— А чувство долга не отстаёт: «Ламбуто не справится! Он как залезает на мертвечиху, так будто по пиву плывёт, а больше ничего не помнит».

Тут уж пираты прыснули все вчетвером. Эрнестина пока держалась:

— Ладно тебе, Бабозо! Серьёзное же дело — давай без шуточек!

— Вот-вот, — подхватил весельчак, — и чувство долга мне так сказало: серьёзное, мол, дело. Враги что-то замыслили — надо ж кому-то разобраться, но парни у нас наивные, мертвечихи их всех легко надурят. Одного Переса не надурят, но Перес боится Кьяра, он к мертвечихам не пойдёт!

Снова все рассмеялись, а громче других сам Перес.

— И понял я, — довольно-таки натурально всхлипнул Бабозо, — идти надо мне! Превозмог нежелание, победил страх — и раз попробовал с мертвечихой — вроде, терпимо, но не понятно, в чём основной вред. Да, холодная — но не сказать, будто что-то себе отморозил. Да, приучает хороших парней к мертвечине — но ведь это временно, до первой живой партии. К тому же и наш брат, честный пират, с мёртвыми женщинами — растёт над собой. Верно говорю! Он становится настолько бесстрашным, что потом может и с крокодилом!

Пока Перес и компания смеялись над крокодилом, Кэнэкта задумалась: не в том ли вся соль? Её парней приучают к неразборчивости, к такому «бесстрашию», которое потом выйдет боком. Вроде бы, так и есть, но это ведь не всё — мёртвая интрига глубже и беспощаднее. Не делают ли мертвечихи парням предложения, от которых те не могут отказаться?