Гарпии визжат

Зеваки стояли. Ждали, смотрели, молча зевали. Особой свободы, по-видимому, не чувствовали.

Люди, без дела топчущиеся перед дворцом — совсем недавно о чём-то подобном она уже слышала. Ах да: очередь женихов под стенами замка Кешлы. Кешлу вот тоже смущала гарпия, а люди тупо стояли, подыгрывали козням злобной твари, но упрямо не расходились.

Так что же они значат, и те женихи в легенде, и люди у нас на площади? Самой не разберёшься, нужно побеспокоить Бларпа.

— Почему они не расходятся? Что их гонит опять и опять ко дворцу? — вопрошала она в следующий раз, колгда Бларп появился в Ярале.

— Люди предчувствуют грядущие потрясения, — сказал Эйуой.

— Но ведь я родила Драеладра! Я оправдала их надежды. Потрясений теперь быть не должно!

— Будут, — вздохнул Бларп. — Твой малыш послужил хорошей отсрочкой, а мы, как могли, ему помогли. Но потрясений не избежать. И не только радостных.

Кто бы прибил эту невпопад хохочущую тварь в левом ухе?

* * *

Отношение Лулу к собирающейся толпе и ранее было, так сказать, нестабильным, но теперь в нестабильности пребывало настроение самой толпы — только тут и открылась вся глубина мудрой предусмотрительности Кэнэкты. Тридцать человек стражи во дворце — какая-никакая, а сила.

И всё же порой Марципарине хотелось самой, без стражи, выйти к толпе и вывести её на разговор по душам. О чём разговор? Ну конечно, о Драеладре! Люди, вы забыли, как он хорош?! Вы забыли, как на него молились? С каким обожанием смотрели, какие надежды связывали? Люди… Эх, что же вы, люди, что же за люди вы такие!

— А что за потрясения грядут? — в очередной раз успокоившись, спросила у Бларпа.

— Я бы и мог ответить, но, кажется, после длительного обмана Гатаматар мои предсказательные способности не слишком надёжны. Точнее будет моя бабушка Бланш. Поглядит в глаза маленькому дракону — тут же всё и расскажет. В её толкованиях мало ума, зато много самого видения.

Бианка согласилась, что неплохо бы пригласить Бланш.

Та прилетела, правда, совсем не скоро. Зашла во дворец с чёрного хода, провожаемая внуком, появилась перед маленьким Драеладром без всяких церемоний — у отшельниц, видимо, так заведено. Велела Марципарине показать ей своё дитя.

— Я долго думала и согласилась, чтобы вы посмотрели в его глаза… — начала Лулу, и осеклась, потому что Бланш в глаза Драеладра уже смотрела.

Как-то всё это выглядело не очень вежливо.

— Ну, что там? — капризно спросила Марципарина, требуя больше внимания к своей персоне.

Вместо ответа Бланш отвернулась и хлопнулась в молчаливый обморок. Нет, не так: шепча обереги, медленно сползла по стене.

Как хохотали гарпии! Ну как они хохотали! В тот день их слетелось к Марципарине минимум три.

А долгожданная Бланш, так ничего и не рассказав из увиденного, убралась восвояси — к себе на нижнее небо, на небесный остров Новый Флёр, где любящий внук ей недавно зачем-то выстроил новый дом.

* * *

Да что там какая-то Бланш, вот встреча с Гатаматар — это было и вправду испытание! Марципарина Бианка и сама-то себе не поверила, что смогла, отстояла, не отдала Драеладрика небесному чудищу.

А ведь по прилёте Матери-Драконицы — даже гарпии, и те не хихикали!

Как она мощно зашла на посадку, как гневно повела взглядом!

А размах её крыльев был таков, что и старый Драеладр — белоснежный дракон, бывший некогда Живым Императором — так широко не размахивался. Наверное, все драконицы крупнее драконов. Но эта драконица наверняка перещеголяла всех в своей расе.

К встрече в открытом сверху парадном зале дворца Бианка, как могла, подготовилась. К Матери-Драконице вышла с полным осознанием своего статуса матери Драеладра. Да, этот статус — не на все века, но на её-то драконочеловеческий век хватит.

Гатаматар велела принести Драеладра, Лулу отказалась. Наотрез. На всякий случай шепнула Бларпу и Хафизу:

— Держитесь поближе ко мне! — и оба выполнили просьбу.

Пусть малая, но защита. Хотя, если Гатаматар рассвирепеет…

Нет. Бларп утверждал, что настолько не рассвирепеет.

Оказался прав. Марципарине всё сошло с рук.

— Дракон должен расти среди драконов, — сказала Гатаматар без явного гнева. — пойми, доченька, у людей ему делать нечего.

— Вы хотите у меня его отнять и держать у себя в пещерах? — голос Лулу немного дрожал, но матери-то извинительно.

— Не обязательно отнимать, мы и тебя не против принять вместе с сыном. Правда, не каждый человек выдержит драконий быт, да и не уметь летать у нас бывает опасно. Но я попрошу кого-то из молодых драконов, — и дальше пошли тому подобные уговоры.

— Род Драеладра всегда жил среди людей, Великая Мать, — возразила тогда Лулу, — в нашем роду судьбы и сущности людей и драконов переплетены. Все мы драконы, но мы же и люди, и не столь важно, кто как выглядит, — очень кстати пришлась эта идея родового драконьего братства.

— Люди предадут драконов, вот увидите. И убъют Драеладра, пока он мал и уязвим, — Мать-Драконица только теперь позволила себе резкость.

— Ваши суждения о людях, Великая Мать, несправедливы и неверны. Вы весь век провели с драконами, и людей совсем не знаете!