Гарпии визжат

— Не знаю? — Гатаматар рассмеялась, и Лулу невольно напряглась, но смех драконицы был естественным, без излишней злобы. — А я ведь старше тебя, девочка. И весь мой век люди пресмыкаются перед Шестой расой, добиваясь права превратиться в мертвецов.

— Но люди Эузы совсем другие! — хотела бы Лулу сама в это верить.

— Все люди одинаковы.

С этим бы Марципарина поспорила, но как докажешь? Хорошо, Бларп ей шёпотом начал подсказывать ответы. С его помощью Бианка вспомнила главное: с Драеладром всё-таки не только люди. Есть драконы, пусть и в человеческом обличии. Да, Хафиз и Кэнэкта не в счёт, но Марципарина, Бларп Эйуой, его бабушка Бланш, наконец, родительница Куркнарта Ута..

Имя Куркнарта настроило Гатаматар на более-менее примирительный лад. Наверное, этого проказливого воспитанника она особенно нежно любила, пусть и по-своему, по-драконьи. Для вида крылатая старушка ещё поворчала бы, да и улетела — когда бы не последнее слово Мапрципарины.

И в слове-то ничего обидного не содерджалось, но тон получился непростительно резким. Великая Мать посоветовала Бианке раскаяться — и тут же стартовала, да ещё сделала несколько круг над дворцом, оглашая Ярал заунывным ритуальным плачем.

— Я поссорилась с Гатаматар? — испугалась Лулу.

— Ещё нет, — успокоил Бларп, — настоящая ссора впереди.

— Она потратила все горькие слова, — добавил Хафиз, — но сундук с обидными словами у неё полон. Оставила про завас.

— Обидные слова нам скажут её чада и сподвижники, — предположила Кэнэкта, — раз убедить нас не удалось, прибегнут к устрашению.

— О, кажется, теперь улетает. Так мы больше не увидим Гатаматар? Пришлёт кого-то из свиты поругаться? А как хорошо летит…

— Полёт Гатаматар — само совершенство, — прокомментировал Эйуой.

Провожая её взглядом, Бианка вдруг вспомнила:

— Бларп, извини меня, я ведь не показала ей сына…

— И что?

— Значит, не дала удостовериться, что он действительно вылупился.

— А, — с облегчением вздохнул Эйуой, — теперь это не так важно. Теперь, когда он есть, можно его и не показывать. И даже лучше пока не показывать.

— Почему?

— По нему видно, что вылупился он не так уж давно.

Нет… Что-то не так, подумала Марцепарина, утеряв прежнюю нить рассуждения. Бларпа, как будто бы не заботило то, что дата настоящего вылупления Драеладра может быть вычислена по появлению на небе четырнадцати светил. Драконы не станут считать? Как бы не так: многие из них очень дотошны. Видимо, победитель Бларп надеялся легко отшутиться.

Отчего же тогда Драеладра не показывать? Марципарина не показала, поскольку боялась: Гатаматар сразу, без разговоров, его отберёт. Но Бларп Эйуой такой вариант исключал. Если исключал, но дракончика всё же не показывал, значит, есть в его младенческом облике что-то, что не надо заметить Гатаматар. Но что же это?

А будто Бианка сама не видит? Конечно же, размеры. Рост, вес, размах крыльев — ой, не прибавились ещё с момента парада четырнадцати звёзд!

* * *

Не показать Драеладра древней Гатаматар было проще простого, и вот почему. Драконица, да ещё такая здоровенная, конечно же, не протиснется во дворцовые помещения, предназначенные для людей. А Бианка ещё после визита Бланш унесла новорожденного в маленькую комнатку без окон — в том уголке дворца, который, по заверениям Бларпа, был магически защищён от наблюдения не только драконов, но даже самих Божеств.

Там-то мать Драеладра и превращалась в Кешлу, то есть, выкармливала, а вернее — кормила, но выкормить всё же никак не могла. Она старалась, Драеладр благодарил за старания, но благодарил лишь взглядом, а никак не размерами. Не получалось, к вящему удовольствию гарпий, всё же не получалось. Что ж, даже у легендарной Кешлы выходило не всё сразу.

От своего желания забрать Драеладра в воспитанники Гатаматар, как и предполагал Эйуой, так просто не отступилась, но прилетать за ним вторично сочла ниже достоинства Великой Матери. Потому делегировала полномочия драконам из своей свиты, которые с добрых полгода не оставляли Ярал своим вниманием.

Чаще других появлялась вежливая советница Хинофатар, а вот первым явился воспитанник Мадротор — дракон, мягко говоря, хамоватый и несдержанный. Насчёт его-то поведения Кэнэкта и Хафиз оказались правы в своих предсказаниях — о «сундуке гнева», о делегировании обидных слов.

— Дракон должен расти среди драконов! — завопил Мадротор с тем особым взбешённым видом, который обычные слова превращает в обиднейшие ругательства.

И так далее, и тому подобное. Все аргументы Гатаматар, только чуток пересыпанные грубостями в адрес некоей дракорновой матери — кажется, прекрасно Марципарине знакомой.

К тому же у Мадротора имелся зуб и на Бларпа. А то зачем бы дракону, явившемуся на переговоры к Марципарине, упорно называть Эйуоя лжецом? Конечно же, речь о том, как хитрец Эйуой преждевременно объявил Гатаматар о рождении нового Драеладра и тем не позволил сменить правящую династию.