Гарпун дьявола

– Ох! Немного лучше, – сказала миссис Брекенридж, кинув быстрый взгляд на нас. – Водянка, будь она проклята. Фух. Так. Дайте сообразить. Это было когда? Восемнадцатое, кажется. Да, я ведь заходила в то утро, да, Летти?

Летисия кивнула клиентке в зеркале.

– Ну, всё сходится. Тёрнер был дома. Во всяком случае, его комната наверху, и я не припомню, чтобы он спускался после ужина. Ели мы около шести, потом чай. В семь он поднялся в свою спальню и больше не выходил. Я была в гостиной и уж точно заметила бы, пройди он по коридору к входной двери. Так что будьте спокойны насчёт моего доктора, юноши. Паспорт я его смотрела. Он чист, как утреннее море. И работал он, пока не получил собственную лицензию, не у кого-нибудь, а у самого профессора Фортнайта в Абердине. У настоящего светила медицины!

Адам не успел поблагодарить – вклинилась мисс Вудс:

– Вот увидите, бог вас наградит.

– Мой Генри всегда считал, что меня ещё при жизни канонизируют! – полился грудной смех, и обильная плоть заколыхалась.

Пока она хохотала, Адам обратился к Летисии:

– Вы забыли ромашку.

Клиентка тут же умолкла.

– Забыла? Ромашку? – Летисия впала в ступор.

– А при чём тут ромашки? – влезла миссис Брекенридж.

– В списке лекарств наверняка первым пунктом шла ромашка, – сказал Адам.

– А-а, – протянула мисс Вудс. – Да я отлично всё помню, не было там ромашки.

– Вы уверены?

– Абсолютно. Как бы я могла забыть ромашку? – Теперь смешок сорвался с уст Летисии.

– Понятно, – сказал Адам. – Скажите…

Миссис Брекенридж вновь зашлась тяжёлым смехом. Выдержав секунды три, мой друг, не обращая на неё внимания, продолжил:

– Мисс Вудс, а вы помните, когда начали чистить апельсин?

Летисия выпала в осадок.

– Чистить апельсин?

– Ой, держите меня! Ромашка! Апельсин! Ну всё! – тряслась миссис Брекенридж, переходя на кашель. – Шерлок Холмс и доктор Ватсон! Ха-ха! Ромашка с апельсином! Был бы здесь мой Генри! Ха-ха!

Летисия, почувствовав неловкость, с сожалением глянула на Адама и, пока её клиентка, готовая окочуриться от кашля, шлёпала ладонями по груди, стараясь отдышаться, виновато произнесла:

– Какой апельсин?

– Тот, который вы носили мистеру Кампиону в день убийства.

– А-а… Апельсин с кранаханом. Да, помню. Но не пойму, при чём тут…

– Когда вы вернулись в магазин, вы доедали апельсин. Вы можете вспомнить, когда решили его съесть?

Летисия кивнула, словно поняла скрытый смысл этого разговора.

– Я была огорчена состоянием Рэя. И когда я вышла из маячной башни и прошла минуту-другую, тогда обратила внимание на фрукт в руке. Я решила, не пропадать же ему. Не знаю, почему я решила его съесть.

– Спасибо, мисс Вудс.

Адам развернулся и вышел на улицу, я двинул следом. Когда закрылась дверь за моей спиной под звук колокольчика, хриплый натужный кашель ещё какое-то время слышался из окна.

Глава 17 Комната с северным сиянием

На улице не было ни единой души. Ни рыбаков у причала, ни случайных прохожих – вообще никого. Выл сухой солёный ветер, он терзал море и волосы на наших головах, чистое небо припорошили серые облака и заслонили солнце. Мы перешли через дорогу и теперь двигались вдоль стремнистого берега, и до нас долетали капли воды, бившейся о камни.

– Обрубить бы язык этой Брекенридж, – сказал Адам. – Волосы короткие, но её могут вытянуть за длинный язык.

– Она говорит про грибы, – напомнил я, когда мы остановились, чтобы закурить.

Из-за ветра я истратил восемь спичек и когда наконец зажёг сигарету, то затянулся и дал прикурить Адаму.

– И мисс Гилберт носила грибы Ровене.

И тут меня осенило:

– Ядовитые грибы? Гастрит? Это может быть связано со смертью миссис Кампион?

Адам сказал снисходительно:

– Макс, тебе опасно жить среди женщин. Твой мозг съёжился.

Я хотел его послать к чертям, но мне вдруг показалось, что в дом, принадлежавший семье Брекенридж, пробрался вор.

– Гляди, за спиной!

Адам обернулся в тот момент, когда интересовавшая нас входная дверь неспешно закрылась.

– В чём дело?

– По-моему, туда проник кто-то.

– Ну и что? – удивился Адам, затягиваясь сигаретой.

– Весь в чёрном… Как будто вор.

– Это могут быть Тёрнер или Пэм.

Спокойствие Адама меня странным образом стало напрягать ещё сильнее.

– Нет, точно не Пэм, – твёрдо сказал я.

Пышка Пэм была малорослым созданием, немногим выше пяти футов.

– Человек был высоким, в чёрной одежде, как у рабочих с судна, – сказал я, силясь извлечь из памяти то, что действительно видел, а не то, что рисовало воображение.

Адама это по-прежнему не трогало. Он, делая неспешные затяжки, глядел в пустое море. Я уставился в том же направлении. Дым от сигарет ветер уносил за наши спины.

– И шляпа, – добавил я.

– Типа норвежской? С бубенцом? – спросил Адам.

И я решил, что он издевается.

– С полями, как у мужчины на рекламе вина Сандеман[46], – начал злиться я. – Да пошёл ты!

Ответа не последовало. Я сделал ещё пару затяжек и повернул голову к Адаму: его не было рядом.

Оглянувшись, я увидел Адама, бегущего к той двери, в которую минутой ранее проскользнул некто. Я бросил сигарету в море и побежал к Адаму. Тот стучал кулаком в дверь.

– Ты спятил! – ужаснулся я.