Гарри Поттер и Дары Смерти

— Ну, я проторчал на холме весь день, — продолжил Рон. — Всё надеялся, что вы появитесь. Но когда начало темнеть, я понял, что, должно быть, упустил вас, и опять щёлкнул Гасилкой, голубой огонь появился и вошёл в меня, и я телепортировал и оказался в этом лесу. Мне вас по-прежнему было не увидеть, и я только надеялся, что кто-нибудь из вас наконец покажется… и Гарри показался. Ну, если точно, я сперва увидел ту олениху.

— Увидел ту что? — резко спросила Эрмиона.

Они принялись объяснять, что там было, и пока повесть о серебряной лани и мече в пруду разворачивалась, Эрмиона, нахмурясь, переводила взгляд с Гарри на Рона, с таким вниманием, что забыла держать руки скрещёнными.

— Это должен был быть Покровитель! — заявила она. — Вы не видели, кто его наколдовал? Никого не видели? И он привёл вас к мечу? Поверить не могу! И что потом было?

Рон объяснил, как он следил, как Гарри прыгнул в пруд, и как ждал, что тот вынырнет; как он сообразил, что что-то не так, нырнул и спас Гарри, потом вернулся за мечом. Он дошёл до открывания медальона, заколебался, и Гарри вмешался:

— …и Рон разбил его мечом.

— И… и оно пропало? Как это было? — прошептала Эрмиона.

— Ну, оно… оно застонало, — сказал Гарри, метнув взгляд на Рона. — Вот.

Он бросил медальон ей на колени; она живо схватила его и принялась рассматривать пробитые окошки.

Рассудив, что теперь это уже безопасно сделать, Гарри взмахом Эрмиониной палочки убрал Заклятие Щита и повернулся к Рону:

— Вроде ты сейчас говорил, что смылся от Ловил с лишней палочкой?

— Что? — сказал Рон, который следил за Эрмионой, изучавшей медальон. — Ох… ах, да.

Он расстегнул пряжку на кармане рюкзака, и вытащил короткую тёмную волшебную палочку. — Вот, я рассудил, что всегда приятно иметь запас.

— И был прав, — сказал Гарри, протягивая руку. — Моя сломалась.

— Не придуривайся, — сказал Рон, но тут Эрмиона поднялась со стула, и у Рона опять стал встревоженный вид.

Эрмиона уложила побеждённую Разделённую Суть в бисерную сумочку, забралась на свою койку и улеглась, не сказав ни слова.

Рон отдал Гарри новую палочку.

— Думаю, на лучшее ты и надеяться не мог, — тихонько сказал Гарри.

— Ага, — согласился Рон. — Могло быть хуже. Помнишь, она птиц на меня напустила?

— Я ещё решения не приняла, — донёсся из-под одеял приглушённый голос Эрмионы, но Гарри видел, как Рон улыбается, вытягивая из рюкзака свою бордовую пижаму.

Глава двадцатая Ксенофилиус Лавгуд

Гарри не ждал, что гнев Эрмионы усохнет за ночь, и поэтому не удивился, что на следующее утро она общалась в основном презрительными взглядами и нарочитым молчанием. В ответ Рон принимал в её присутствии неестественно унылый вид, как явный знак непрекращающегося раскаяния. В итоге, когда они все трое были рядом, Гарри чувствовал себя как на бедняцких похоронах, где он единственный не был штатным плакальщиком. В те же немногие минуты, когда Рон оказывался вдвоём с Гарри (отправляясь за водой или обшаривая подлесок в поисках грибов), он становился весёлым до неприличия.

— Кто-то помогает нам, — всё повторял он, — кто-то послал ту олениху, кто-то на нашей стороне, одной Сути крышка, дружище!

После сокрушения медальона они с обновлённой уверенностью пустились обсуждать возможное местонахождение остальных Разделённых Сутей, пусть они уже столько раз обсуждали это раньше. Гарри был полон надежд, уверенности, что за первым прорывом последуют и другие. Надутый вид Эрмионы не мог испортить его лучезарного настроения: неожиданный взлёт их удачи, появление загадочной лани, обретение меча Гриффиндора и, самое главное, возвращение Рона — Гарри был так счастлив, что с огромным трудом поддерживал строгость на лице.

Ближе к вечеру они с Роном опять сбежали от сулящего грозы общества Эрмионы и, под предлогом сбора в голых кустах несуществующей черники, продолжили нескончаемый обмен новостями. Гарри наконец смог рассказать Рону полную историю своих с Эрмионой странствий, вплоть до полной версии событий в Годриковой Лощине; теперь Рон посвящал Гарри во всё, что он за недели своего отсутствия разузнал о широком волшебном мире.

— …и как вы узнали про Табу? — спросил он Гарри, после рассказа об отчаянных попытках магглорождённых ускользнуть от Министерства.

— Про что?

— Вы с Эрмионой прекратили называть Сам-Знаешь-Кого по имени!

— Ах, да! Ну, просто подцепили дурную привычку, — сказал Гарри. — Но для меня не проблема назвать его Вол…

— НЕТ! — взревел Рон, так, что Гарри отскочил в кусты, а Эрмиона (у входа в палатку, носом в книгу) скривилась, глядя на них. — Прости, — Рон помог Гарри выпутаться из ежевики, — но это имя заклято, Гарри, они так народ выслеживают! Если произнести это имя, ломаются защитные чары, получается что-то вроде магической встряски… это вот так они нашли нас на Тоттенхэм Корт!

— Потому что мы говорили его имя?