Гарри Поттер и Дары Смерти

— Тут есть одна программа, — сказал он Гарри, понизив голос, — которая даёт новости, какие они есть. Все остальные на стороне Сам-Знаешь-Кого, и рулят вслед за Министерством, но вот эта… погоди, это надо слышать, это здорово. Только она бывает не каждую ночь, им приходится менять место, чтобы их не засекли, и чтобы настроиться, нужен пароль… Беда в том, что последний раз я его прозевал…

Он легонько барабанил палочкой по приёмнику и наугад шептал всякие слова. То и дело он незаметно взглядывал на Эрмиону, очевидно опасаясь взрыва негодования, но она обращала на него внимания не больше, чем если бы его тут вообще не было. Так минут с десять Рон барабанил и бормотал, Эрмиона переворачивала страницы, а Гарри продолжал упражняться с терновой палочкой.

Наконец Эрмиона слезла с койки. Рон тут же перестал стучать.

— Если тебе мешает, я не буду, — нервно сказал он Эрмионе.

Эрмиона не снизошла до ответа, но направилась прямо к Гарри.

— Нам надо поговорить, — объявила она.

Гарри посмотрел на книгу, которую она держала: Жизнь и ложь Альбуса Дамблдора.

— О чём? — спросил он с дурным предчувствием. В его голову влетела мысль, что ведь в книге есть глава о нём; а он не был уверен, что рвётся прослушать Ритину версию своих отношений с Дамблдором. Но ответ Эрмионы оказался совершенно неожиданным:

— Я хочу отправиться повидать Ксенофилиуса Лавгуда.

Гарри уставился на неё:

— Не понял?

— Ксенофилиус Лавгуд, отец Луны. Я хочу пойти поговорить с ним!

— Э… зачем?

Она глубоко вздохнула, словно брала себя в руки, и сказала: — Из-за этого знака, знака из Барда Бидла. Посмотри сюда!

Она сунула Жизнь и ложь Альбуса Дамблдора под нос не особенно желающему смотреть Гарри, и он увидел фотографию письма Дамблдора Гринделвальду, написанного тонким, лёгким Дамблдоровым почерком. Гарри было отвратительно видеть бесспорное доказательство того, что Дамблдор действительно писал эти слова, Что это не выдумка Риты.

— Подпись! — сказала Эрмиона. — Гарри, взгляни на подпись!

Он повиновался. Какое-то мгновение он совершенно не понимал, о чём говорит Эрмиона, но, присмотревшись внимательнее при свете своей палочки, он увидел, что Дамблдор заменил А в «Альбусе» крошечным повторением того же треугольного значка, что был нарисован в Сказаниях Бидла, Барда.

— Э… вы о чём…? — спросил Рон на пробу, но Эрмиона раздавила его взглядом и отвернулась к Гарри.

— Он всё время выныривает, этот значок, — продолжила она. — Я знаю, Виктор считает его знаком Гринделвальда, но он определённо был на той старой могиле в Годриковой Лощине, а даты на камне — они намного раньше того, как Гринделвальд появился! А теперь это! Ну, Дамблдора или Гринделвальда нам не спросить, что он означает — я даже не знаю, жив ли ещё Гринделвальд — но мистера Лавгуда спросить можно. Он носил этот символ на свадьбе. Гарри, я уверена, что это очень важно!

Гарри ответил не сразу. Он смотрел в её напряжённое, воодушевлённое лицо, потом в окружающую темноту, и думал. После долгого молчания он сказал: — Эрмиона, нам не нужна ещё одна Годрикова Лощина. Мы уговорили себя пойти туда, и…

— Но он всё время попадается, Гарри! Дамблдор оставил мне Сказания Бидла, Барда, откуда ты знаешь, что он не предназначил нам разузнать про этот знак?

— Опять двадцать пять! — сказал Гарри с лёгким раздражением. — Мы пытаемся убедить себя, что Дамблдор оставил нам тайные знаки и ключи…

— Гасилка оказалась очень даже полезной, — подал голос Рон. — Я считаю, Эрмиона права, я считаю, нам нужно пойти повидаться с Лавгудом.

Гарри послал ему мрачный взгляд. Он был совершенно уверен, что Ронова поддержка Эрмионы никак не связана с его намерением выяснить смысл треугольной буковки.

— Это не будет, как в Годриковой Лощине, — добавил Рон. — Лавгуд на твоей стороне, Гарри, Экивокер всегда был за тебя, в нём всё время говорится, что каждый должен тебе помогать!

— Я уверена, что это важно! — сказала Эрмиона с воодушевлением.

— Но вы не думаете, что, будь это так, Дамблдор не сказал бы мне об этом, до того, как умер?

— Может… может, это что-то такое, что нужно отыскать самому, — сказала Эрмиона, чем-то напоминая того утопающего, что цепляется за соломинку.

— Ага, — заискивающе сказал Рон, — это всё проясняет.

— И не думает, — огрызнулась Эрмиона, — но я по-прежнему считаю, что мы должны поговорить с мистером Лавгудом. Символ, который связывает Дамблдора, Гринделвальда и Лощину Годрика? Гарри, я уверена, что мы должны разузнать об этом!

— Думаю, нам нужно проголосовать, — сказал Рон. — Кто за то, чтобы пойти увидеть Лавгуда…

Его рука взлетела в воздух раньше, чем рука Эрмионы. Поднимая руку, Эрмиона с подозрением поджала губы.

— Подавляющее большинство, Гарри, извини, — сказал Рон, хлопнув Гарри по спине.

— Прекрасно, — сказал Гарри, наполовину с восхищением, наполовину с раздражением. — Только, когда мы повидаем Лавгуда, давайте попробуем поискать ещё и Разделённые Сути? Кстати, где этот Лавгуд живёт? Кто-нибудь из вас знает?