Гарри Поттер и дары Смерти

На последнем они твёрдо настояли, поскольку перед уходом Гермионе нужно было превратиться в Беллатрикс, а чем меньше Билл и Флёр знали или подозревали об их планах, тем было лучше. Друзья также объяснили хозяевам, что не вернутся. В ночь, когда их поймали хваталы, они потеряли старую палатку Перкинса, и Билл одолжил им новую. Теперь она была упакована в бисерную сумочку — Гарри был впечатлён, узнав, что Гермиона защитила его от хватал весьма нехитрым способом: засунув себе в носок. Гарри знал, что будет скучать по Биллу, Флёр, Луне и Дину, не говоря уже домашнем уюте, в котором они жили эти последние недели, и всё же ему не терпелось вырваться из заточения в Доме из ракушек. Он уже устал следить, как бы их не подслушали, устал сидеть взаперти в крохотной тёмной спальне. А больше всего ему хотелось избавиться от Рукрюка. Однако как и когда именно им расстаться с гоблином, не отдавая ему меч Гриффиндора, до сих пор оставалось для Гарри вопросом. Решить, как это сделать, было невозможно, поскольку гоблин редко оставлял Гарри, Рона и Гермиону вместе больше чем на пять минут. "Моя мама отдыхает", — бурчал Рон, когда длинные пальцы гоблина в который раз появлялись из-за края двери. Помня предостережение Билла, Гарри не мог отделаться от мысли, что Рукрюк смотрит в оба, не надуют ли его. Гермиона была настолько против запланированного Гарри обмана, что он бросил попытки поставить её интеллект на службу этому замыслу. Рон же за те редкие моменты, которые им удалось провести без Рукрюка, не выдал ничего лучше: "Ну, там как масть пойдёт, приятель".

В ту ночь Гарри плохо спалось. Ранним утром, лёжа в постели, он мысленно возвращался в ночь накануне проникновения в Министерство магии и вспоминал, что тогда все чувствовали решимость, почти восторг. Теперь же его одолевали приступы беспокойства, мучили сомнения. Он никак не мог избавиться от страха, что ничего не получится. Он твердил самому себе, что план их хорош, что Рукрюк знает, что им предстоит, что они хорошо подготовлены к возможным трудностям. И всё-таки ему было не по себе. Пару раз Гарри услышал, как пошевелился Рон, и был уверен, что он тоже е бодрствует, но кроме них в гостиной спал Дин, и Гарри промолчал.

Наконец-то наступило шесть утра — теперь можно было, выскользнув из спальных мешков, в полумраке одеться и осторожно выбраться в сад, где они должны были встретиться с Гермионой и Рукрюком. Рассвет выдался морозный, но стоял уже май, и ветра почти не было. Гарри посмотрел вверх — на тёмном небе всё ещё слабо мерцали звёзды, и прислушался к шуму волн, набегавших на скалу и отступавших обратно в море. Он будет скучать по этому звуку. Из красной земли на могиле Добби уже пробивались зелёные росточки — через год холмик покроется цветами. Белый камень с именем эльфа уже выглядел побитым непогодой. Теперь Гарри видел, что для могилы Добби, пожалуй, не найти места красивей, но как же до боли грустно было с ним расставаться. Глядя на могилу, Гарри снова спросил себя, как эльф узнал, куда идти их спасать. Он задумчиво поднял руку к мешочку, всё ещё висевшему у него на шее, и нащупал осколок зеркала, в котором он точно видел глаз Дамблдора. И тут звук открывающейся двери заставил Гарри обернуться. По лужайке к ним шла Беллатрикс Лестранж с Рукрюком. Она на ходу засовывала бисерную сумочку во внутренний карман ещё одной старой мантии, которую они взяли на площади Гриммолд. Гарри, прекрасно зная, что на самом деле это Гермиона, всё же не смог подавить дрожь отвращения. Беллатрикс была выше него, по спине волнами спускались длинные чёрные волосы, из-под тяжёлых век на него презрительно смотрели её глаза. Но потом она заговорила, и сквозь низкий голос Беллатрикс Гарри расслышал Гермиону.

— На вкус она такая мерзкая, хуже корнестража! Ладно, Рон, иди сюда, я тебе сделаю…

— Хорошо, но помни: слишком длинная борода мне не нравится.

— Ой, ну честное слово, при чём тут красота?

— Да нет, она просто мешает! Но мне, кстати, понравился нос покороче, попробуй сделать его как в прошлый раз.

Гермиона со вздохом принялась за работу, тихонько бормоча и изменяя разные детали внешности Рона. Вид у него должен был получиться совершенно другой, а исходящая от Беллатрикс зловещая аура должна была его защищать. Гарри же и Рукрюк должны были спрятаться под плащом-невидимкой.

— Ну вот, — сказала Гермиона, — как он тебе, Гарри?

В новом обличье Рон был просто неузнаваем. Однако, подумал Гарри, это только потому, что он хорошо знает Рона. Волосы Рона стали длинными и волнистыми, у него появились густые тёмно-русые борода и усы. Веснушки исчезли, нос стал коротким и широким, а брови тяжёлыми.

— Ну, не в моём вкусе, но сойдёт, — ответил Гарри. — Ну что, пошли?

Все трое обернулись на Дом из ракушек, притихший и тёмный под угасающими звёздами. А потом обернулись и зашагали к тому месту за оградой, где прекращалось действие чар доверия и можно было дизаппарировать. Как только они прошли ворота, Рукрюк заговорил:

— Думаю, теперь, Гарри Поттер, мне надо забраться наверх?