Гарри Поттер и Дары Смерти

Солнце постепенно опускалось к горизонту, небо потемнело до оттенка индиго, а дракон всё летел. Внизу проплывали большие и маленькие города. Дракон, как большая туча, отбрасывал на землю гигантскую тень. Гарри так цеплялся за его чешую, что всё тело от напряжения нещадно болело.

— Мне кажется, — после продолжительного молчания крикнул Рон, — или мы и правда пошли на снижение? 

Гарри опустил глаза и увидел большие зелёные горы и озёра, медно-красные в свете заката. Ландшафт просматривался всё отчётливей; наверное, дракон по вспышкам солнца на воде догадался, что внизу есть чем утолить жажду.

Дракон спускался, описывая в воздухе огромные круги, — примеривался к небольшому озерцу.

— Ещё немного пониже — и прыгаем! — прокричал Гарри. — Прямо в воду, пока он нас не заметил!

Все согласились — у Гермионы, правда, голос дрогнул, — и, стоило жёлтому брюху дракона зарябить в воде, Гарри заорал:

— ДАВАЙТЕ!

Он сполз по драконьему боку и соскользнул в озеро ногами вниз. Как выяснилось, они были выше, чем он предполагал; сильно ударившись о воду, он камнем погрузился в холодную, зелёную, полную водорослей и тины толщу. Затем, изо всех сил работая руками, вынырнул и принялся жадно хватать ртом воздух. Там, где упали Рон и Гермиона, по воде расходились круги. Дракон, похоже, ничего не заметил; он уже улетел футов на пятьдесят. Скользя над озером, он опускал исполосованную шрамами морду в воду и пил. Рон и Гермиона, отплёвываясь и кашляя, вынырнули из глубины, а дракон, сделав ещё несколько взмахов огромными крыльями, наконец сел на дальнем берегу.

Гарри, Рон и Гермиона поплыли в другую сторону. Озеро оказалось не слишком глубоким, и вскоре плавание превратилось в мучительную борьбу с зарослями камыша и донным илом. Наконец, мокрые и совершенно выдохшиеся, они выкарабкались на скользкую траву. Гермиона, дрожа и кашляя, рухнула на землю. Гарри с наслаждением лёг бы сейчас и уснул, однако с трудом встал и привычно принялся устанавливать магическую защиту.

Закончив, он подошёл к друзьям и впервые после побега из хранилища хорошенько к ним пригляделся. По их лицам и рукам расползались красные ожоги; одежда была опалена. Морщась от боли, они смазывали многочисленные раны экстрактом бадьяна. Гермиона передала пузырёк Гарри, достала три бутылки тыквенного сока, которые захватила из «Ракушки», и чистые сухие мантии для всех троих. Переодевшись, они с жадностью стали пить.

— Итак, — сказал Рон, наблюдая, как восстанавливается кожа на руках. — С одной стороны, мы добыли окаянт. А с другой...

— ...лишились меча, — скрипя зубами выдавил Гарри, сквозь дыру на джинсах поливая бадьяном кошмарный ожог.

— Да, меча мы лишились, — повторил Рон. — Эта мелкая двуличная гадина...

Гарри достал окаянт из кармана сброшенной мокрой куртки и положил его на траву. Мерцая на солнце, тот притягивал взгляды.

— Хоть на шее таскать не придётся. — Рон допил и вытер рот рукой. — Кулончик из него так себе.

Гермиона смотрела на дальний берег озера, на дракона, пьющего воду.

— Как думаете, что с ним будет? — спросила она. — Он не пропадёт?

— Здравствуйте: новый Огрид, — произнёс Рон. — Гермиона, это дракон, он как-нибудь справится. Нам и без него забот хватает.

— В смысле?

— Даже не знаю, как объяснить, чтобы до тебя дошло, — сказал Рон. — Но боюсь, наш визит в «Гринготтс» вряд ли остался без внимания.

Все трое громко засмеялись и долго не могли остановиться. Рёбра Гарри болели, и от голода кружилась голова, но он, лёжа в траве и глядя на рдеющее закатное небо, хохотал, пока не запершило в горле.

— И всё же: что делать? — спросила Гермиона, поикав и посерьёзнев. — Он наверняка узнает. Догадается, что нам известно про окаянты!

— А вдруг ему побоятся сообщить? — с надеждой проговорил Рон. — Постараются всё замять...

Небо, запах озера, голос Рона — всё померкло, исчезло. Боль, словно от удара меча, расколола голову Гарри. Он очутился в сумеречной комнате. Его окружали колдуны, а перед ним, сгорбившись, стояла на коленях чья-то дрожащая фигурка.

— Что ты сказал? — В его пронзительном холодном голосе клокотали ярость и страх. Случилось то, чего он боялся. Но... нет, этого не может быть, он не понимает, как...

Гоблин дрожал, не смея поднять голову и взглянуть в красные глаза Вольдеморта.

— Повтори! — гневно приказал тот. — Повтори!

— М-милорд, — заикаясь, пробормотал гоблин, выпучив от ужаса глаза. — М-м-милорд... мы п-пытались их остановить... са... самозванцы, милорд... в-ворвались... в сейф Лестранжей...

— Самозванцы? Какие ещё самозванцы? Мне казалось, в «Гринготтсе» умеют разоблачать самозванцев? Кто это был?

— Это был... это... мальчишка П-Поттер и д-два сообщника...

— Они что-то взяли? — Голос стал громче, жуткая паника охватила Вольдеморта. — Говори! Что они вынесли?!

— М... маленький з-золотой к-кубок, милорд...

Он заорал не своим голосом. Гнев и отчаяние звучали в его вопле. Вольдеморт взбесился, обезумел от ярости, это неправда, невозможно, немыслимо, об этом не могли узнать, как мальчишка проник в его тайну?!