Гарри Поттер и Дары Смерти

— Когда моей сестре было шесть, на нее напали трое мальчишек-муглов. Через забор на заднем дворе подглядели, как она колдует. Она была маленькая, ещё не умела управлять колдовством. Мальчишки, видно, испугались того, что увидели, перелезли через забор, попытались заставить её повторить трюк, а когда она не смогла, решили поучить уму-разуму. Ну и увлеклись немного.

Глаза Гермионы казались огромными в свете камина; Рона, кажется, замутило. Аберфорс поднялся, высокий, как Альбус, и в гневе и боли неожиданно грозный.

— То, что они сделали, сломало её. Она так и не оклемалась. Она не колдовала, но избавиться от колдовства не могла. Магия кипела внутри и сводила бедняжку с ума. Прорывалась, когда с ней совсем не получалось совладать, поэтому временами Ариана чудила и бывала опасна. Но в основном славная девочка, тихая и безобидная... Мой отец нашёл этих ублюдков. Расквитался с ними — и его посадили в Азкабан. Он не признался, почему это сделал. Если бы в министерстве узнали, что стало с Арианой, её бы заперли в святом Лоскуте навсегда. Конечно, такая угроза Международному закону о секретности. Бомба с колдовством, того и гляди, взорвётся. Нам приходилось прятать её в тишине и безопасности. Мы переехали, распространили слух, что Ариана больна, и мать приглядывала за ней, стараясь, чтоб она была спокойна и счастлива... Я был её любимцем. — Из-под морщин и спутанной бороды, казалось, выглянул неряха-школьник. — Не Альбус! Нет, тот, когда наведывался домой, безвылазно сидел у себя, книжки листал, пересчитывал награды да переписывался с «выдающимися умами современности»! — Тут Аберфорс фыркнул. — Он не любил, чтобы Ариана его беспокоила. Я ей нравился больше. Я мог уговорить её поесть, когда у матери не получалось, успокаивал, когда она выходила из себя, а в хорошие дни она помогала мне кормить коз... Потом... Ей исполнилось четырнадцать... Поймите, меня не было... Я бы её успокоил... Но у неё случился очередной припадок, а мама была уже немолода, и... это... несчастный случай... Ариана не умела себя контролировать... В общем, мать погибла.

Гарри охватило ужасное отвращение пополам с жалостью. Он не желал больше слушать, но Аберфорс говорил и говорил. Судя по всему, ему нечасто удавалось поделиться горем, если вообще удавалось.

— Альбусова кругосветка с малышом Дожем накрылась. Чудо-парочка явилась на похороны нашей матери, потом Дож смылся, а Альбус воцарился в доме главой семьи. Ха!

Аберфорс плюнул в огонь.

— Я бы приглядывал за ней, я так и сказал, что плевать мне на школу. Остался бы дома, на хозяйстве. Но он упёрся: надо получить образование, я сам заменю ей мать. Господин Совершенство! Только нет ведь грамот за то, что ухаживаешь за полусумасшедшей сестрой и не даёшь ей взрывать дом... Пару месяцев он справлялся... А потом появился этот. — Лицо Аберфорса исказилось в ярости. — Гриндельвальд. Наконец-то собеседник моему братцу — такой же яркий, такой же талантливый, ровня. Ариана отошла на второй план, потому что они вдвоём рассуждали о новом колдовском порядке, о поиске Даров и что там их ещё занимало. Грандиозные планы, глобальная польза для всего колдовского мира, а тут — девчонка, но ею-то можно и пренебречь, Альбус ведь трудился ради высшего блага!.. Через пару недель я не выдержал. Пора было возвращаться в «Хогварц», ну я и сказал обоим в лицо, как вам сейчас... — Аберфорс поглядел вниз на Гарри, и тому не понадобилось много фантазии, чтобы представить себе гневного подростка, бросающего вызов старшему брату. — Оставь, говорю, свои идеи, она не в том состоянии, нельзя её тащить куда вы, умники, собрались. А ему, естественно, не понравилось.

В отблеске огня линзы очков Аберфорса вновь слепо побелели.

— А уж Гриндельвальду как не понравилось — слов нет. Он разозлился. Дескать, встаёшь, идиот, на пути гениального брата, мешаешь... Мы, мол, изменим мир, выведем колдунов из тени, поставим муглов на место, и вашу сестру уже не надо будет прятать, что тут непонятного?.. Ну, мы поспорили... Я выхватил волшебную палочку, он — свою... На меня наложили пыточное проклятие — лучший друг моего брата наложил, и Альбус пытался его остановить, а потом мы давай драться все трое, и вспышки, грохот вывели её из себя, она этого не переносила. — Аберфорс постепенно бледнел, словно его смертельно ранили. — По-моему, она хотела помочь, но не знала, что делает... Я так и не понял, который из нас... кто угодно мог, и... в общем... её убило.

На последнем слове его голос сорвался, и Аберфорс рухнул на стул. Лицо Гермионы было мокро от слёз, Рон побледнел почти как Аберфорс. Гарри не чувствовал ничего, кроме омерзения, он не желал ничего этого слышать, он хотел вычистить всё это из головы.

— Какой... ужас, — прошептала Гермиона.

— Умерла, — прохрипел Аберфорс. — Ушла навсегда!

Он вытер нос рукавом и откашлялся.