Гарри Поттер и Дары Смерти

— Сам посуди. — Гермиона, скривившись довольно яростно, швырнула «Турне с троллями» в стопку ненужного. — Мы можем уехать в любую минуту, и я пакую вещи уже который день, для чего, к твоему сведению, пришлось много и сложно колдовать. И если б ты знал, как трудно была выкрасть весь запас всеэссенции Шизоглаза прямо из-под носа миссис Уизли! А ещё я модифицировала память родителей, и они теперь считают себя Уэнделлом и Моникой Уилкинс, которые давно мечтали перебраться в Австралию, что благополучно и сделали. Это чтобы Вольдеморту труднее было их разыскать и допросить обо мне... или о тебе — к сожалению, я им немало о тебе рассказывала. Если останусь жива — найду маму с папой и сниму чары. Если же нет... надеюсь, моего колдовства хватит до конца их дней. Пусть живут счастливо и беззаботно. Уэнделл и Моника, видишь ли, не знают, что у них есть дочь...

Глаза Гермионы вновь наполнились слезами. Рон опять встал и обнял её, поглядев на Гарри с упрёком: поимей, мол, совесть. Гарри не нашёлся, что сказать: кому-кому, но не Рону учить людей тактичности.

— Я... Гермиона, прости... я не...

— Не думал, что мы с Роном понимаем, чем всё может кончиться? А мы понимаем прекрасно! Рон, покажи Гарри, что ты сделал.

— Ты чего, он только поел, — ответил Рон.

— Нет, ты покажи — он должен знать!

— Ладно, так и быть. Гарри, за мной.

Рон убрал руку с плеча Гермионы и поковылял к двери:

— Пошли.

— Зачем? — спросил Гарри, выходя вслед за Роном на тесную лестничную площадку.

— Десцендо, — вполголоса произнёс Рон, ткнув волшебной палочкой вверх. Над их головами в низком потолке открылся люк, и оттуда сползла лестница. Из квадратного отверстия донёсся жуткий хлюпающий стон, и потянуло канализацией.

— Это ваш упырь? — Упыря Гарри ещё ни разу не видел, лишь изредка слышал по ночам.

— Ага, он, родимый, — подтвердил Рон, взбираясь по лестнице. — Идём покажу.

Гарри поднялся на несколько ступенек и влез в люк до плеч. Упырь крепко спал в чердачном сумраке, свернувшись клубком и широко разинув большой рот.

— Но... он... разве упыри носят пижамы?

— Нет, — ответил Рон. — А ещё у них обычно не бывает рыжих волос и столько фурункулов.

Гарри с лёгким отвращением глядел на упыря. Размерами и телосложением тот напоминал человека — в старой пижаме Рона, понял Гарри, когда глаза привыкли к темноте. А он-то всегда считал, что упыри склизкие и лысые, а не кудлатые и в сизых прыщах.

— Он — это я, дошло? — сказал Рон.

— Нет. Не дошло.

— Объясню в комнате, а то вонь тут кошмарная.

Они спустились по лестнице, которую Рон спрятал обратно в потолок, и вернулись в спальню. Гермиона по-прежнему разбирала книги.

— Как только мы уедем, это чудо переселится сюда, — сообщил Рон. — Небось ждёт не дождётся... Трудно, конечно, сказать, он только и умеет, что выть да пускать слюни... но что ни спросишь, вовсю кивает. Короче, он станет мной, подхватившим ряборылицу. Ничего себе планчик?

Гарри всё равно не понимал, и это читалось по его лицу.

— Да отличный! — Рон явно расстроился, что Гарри не оценил прелесть идеи. — Смотри: когда мы втроём не появимся в «Хогварце», все решат, что я и Гермиона с тобой, так? И Упивающиеся Смертью отправятся прямиком к нам домой, выяснять, где ты.

— Но, будем надеяться, про меня подумают, что я уехала с родителями. Сейчас многие муглорождённые прячутся, — вставила Гермиона.

— А моих не спрячешь, слишком подозрительно, да и не бросать же им всем работу, — продолжал Рон. — Поэтому мы пустим слух, что я серьёзно заболел ряборылицей и в школу мне нельзя. И если придут к нам домой, мама с папой покажут им упыря в моей постели. Ряборылица жутко заразная, никто близко не сунется. И что упырь ничего не говорит, тоже никто не удивится, потому что вроде бы так обычно и бывает, если грибок поражает горло.

— И твои родители в курсе? — осведомился Гарри.

— Папа — да. Он помогал Фреду и Джорджу заколдовывать упыря... А мама... Ты же её видел. Она не смирится с тем, что мы смылись, пока мы не смоемся.

Воцарилось молчание, нарушаемое лишь глухим стуком: Гермиона бросала книгу за книгой то в одну, то в другую кучу. Рон сидел, глядя на неё, а Гарри — на них обоих, и не мог ничего сказать. Его друзья тщательно ограждали родных, и одно это ясно доказывало: они действительно пойдут с ним до конца и хорошо осознают опасность. Гарри хотелось объяснить, как много это для него значит, но он не находил слов.

Снизу донеслись приглушённые крики миссис Уизли.

— Ну, видно, Джинни оставила пылинку на каком-нибудь дурацком салфеточном кольце, — сказал Рон. — И чего, спрашивается, Делакёры тащатся сюда за два дня до свадьбы?

— Сестра Флёр — подружка невесты, ей надо участвовать в репетиции, но она ещё маленькая и не может путешествовать одна, — объяснила Гермиона, раздумывая над судьбой «Бесед с банши».

— Гости маму не успокоят, а наоборот, — констатировал Рон.