Гарри Поттер и камера секретов

— Джастин Финч-Флечли, — бойко представился он, пожимая руку Гарри. — Ты, конечно, знаменитый Гарри Поттер… А ты Гермиона Грейнджер — лучшая по всем предметам, — он протянул руку и ей; Гермиона просияла, — и Рон Уисли. Это ведь была твоя летающая машина?

Рон не улыбнулся. Выбросить из головы Ревуна явно было непросто.

— Этот Локарт — просто нечто, правда? — весело продолжал Джастин, наполняя свой горшок компостом из драконьемго навоза. — Храбрый до жути. Вы читали его книги? Я бы помер от страха, если б меня оборотень загнал в телефонную будку, а он остался спокоен, и — р-раз, — просто фантастика.

— Я был записан в «Итон», представляете? Ужасно рад, что вместо этого попал сюда. Конечно, мама была немного разочарована, но я дал ей почитать книги Локарта, и, похоже, она поняла, как полезно иметь в семье хорошо обученного колдуна…

Но больше поговорить им не удалось. Они снова надели наушники и сосредоточились на мандрагорах. Всё оказалось отнюдь не так просто, как объясняла профессор Саженс. Мандрагоры не желали вылезать из земли, — как, впрочем, и лезть обратно. Они извивались, лягались, потрясали шишковатыми кулачками, скалили зубы; одну мандрагору, особенно толстую, Гарри добрых десять минут не удавалось запихнуть в горшок.

К концу урока Гарри, — как и все остальные, — вспотел и перемазался землей; каждая его мышца ныла. Народ потащился в замок — наспех помыться, — и затем гриффиндорцы поспешили на урок преображения.

Уроки профессора Макгонаголл всегда были трудны, но сегодня задача оказалась просто непосильной. Казалось, все знания, приобретённые Гарри в прошлом году, за лето выветрились из головы. Требовалось превратить жука в пуговицу, но тот лишь неплохо поразмялся, бегая по столу и уворачиваясь от палочки.

У Рона возникли проблемы куда серьёзнее. Его палочка, похоже, была безнадёжно испорчена. Хотя Рон и заклеил её, позаимствовав у кого-то чароленту, палочка то и дело трещала и искрила, а всякий раз, как Рон пытался превратить жука, окутывала его густым серым дымом, притом зловонным, как тухлые яйца. В дыму Рон нечаянно раздавил жука локтём, — пришлось просить нового, что профессора Макгонаголл, естественно, не обрадовало.

Услышав колокол с урока, Гарри вздохнул с облегчением. Он чувствовал себя выжатым, как лимон. Все уже покинули класс, кроме него и Рона, — тот с остервенением дубасил по столу палочкой.

— Дурацкая…никчемная… штуковина…

— Напиши домой, попроси другую, — посоветовал Гарри; палочка, словно фейерверк, выдала залп оглушительных хлопков.

— Ага, конечно, и получу ещё одного Ревуна, — фыркнул Рон, засовывая шипящую палочку в ранец. — «Сам виноват, что палочка сломалась»…

Они спустились на обед, и Рон не особенно повеселел, когда Гермиона продемонстрировала им пригоршню замечательных пуговиц для пальто, получившихся у неё на преображении.

— Что у нас там дальше? — поспешно сменил тему Гарри.

— Защита от тёмных искусств, — моментально отозвалась Гермиона.

— А зачем, — осведомился Рон, хватая её расписание, — ты пометила все уроки Локарта сердечками?

Гермиона, густо покраснев, вырвала у него листок.

После обеда они вышли на улицу, во внутренний двор. Было всё так же пасмурно. Гермиона, устроившись на каменной ступени, уткнулась в «Вечера с Вампирами». Они с Роном заговорили о квиддиче, но вскоре Гарри почувствовал, что за ним пристально наблюдают. Он поднял голову, — перед ним стоял маленький мальчик с мышиного цвета волосами, — тот самый, что первым надевал вчера Сортировочную Шляпу. Он как завороженный таращился на Гарри. В руках мальчик сжимал обыкновенный маггловый фотоаппарат; едва Гарри взглянул на него, он залился краской.

— Как жизнь, Гарри? Я… я Колин Криви, — на одном дыхании пролепетал он, неуверенно шагнув вперёд. — Я тоже в Гриффиндоре. Слушай… ничего, если… если я сделаю снимок? — спросил он, с надеждой приподнимая камеру.

— Снимок? — глупо переспросил Гарри.

— Так я смогу доказать, что знаком с тобой, — с энтузиазмом пояснил Колин, подбираясь ближе. — Я всё о тебе знаю, мне кто только не рассказывал: как Сам-Знаешь-Кто пытался убить тебя, а ты выжил, как он исчез, как у тебя появился шрам в виде молнии, — взгляд его задержался на лбу Гарри, — а мальчик-однокурсник сказал, что, если проявить плёнку в специальном растворе, люди на фотографиях будут двигаться.

Колин судорожно вздохнул от избытка чувств и продолжил:

— Здесь просто потрясно, да? Я раньше, до письма из Хогвартса, и не знал, что все эти странности со мной на самом деле — магия. Мой папа — молочник, он тоже поверить не мог. Поэтому я всё тут снимаю, чтобы потом отослать ему фотографии. Так здорово, если у меня будет твоя, — он умоляюще взглянул на Гарри, — может, твой друг снимет нас вдвоём? А ты потом подпишешь, хорошо?

— Подпишешь? Ты у нас фотографии подписываешь, Поттер?