Гарри Поттер и Орден Феникса

Гарри ничего не сказал ему в ответ. Он бросил палочку на прикроватный столик, стянул с себя мантию, сердито затолкал ее в сундук и натянул свою пижаму. Он уже безумно устал от этого: устал быть человеком, на которого глазеют и все время тычут пальцем. Если бы кто-нибудь из них знал, если бы кто-нибудь имел хоть слабое представление, что значит быть человеком, с которым случаются подобные вещи… Миссис Финниган не имела понятия, глупая баба, жестоко подумал Гарри.

Он уже улегся в постель и собирался задернуть балдахин, но тут Симус произнес:

— Слушай… что случилось той ночью, когда… ну ты знаешь… с Седриком Диггори и вообще?

Голос Симуса звучал одновременно нервно и нетерпеливо. Дин, склонившийся над сундуком в поисках своих тапочек, замер, и Гарри понял, что он внимательно прислушивается.

— Зачем ты спрашиваешь меня? — возразил Гарри. — Почему бы тебе, как и твоей матушке, не почитать «Ежедневного Пророка»? Там тебе расскажут все, что ты должен знать.

— Не надо наезжать на мою мать, — бросил Симус.

— Я буду наезжать на всех, кто назовет меня лгуном, — ответил Гарри.

— Не говори со мной так!

— Говорю, как хочу, — раздражение в Гарри неумолимо росло, и он схватил со стола свою брошенную палочку. — Если у тебя проблемы из-за того, что ты делишь со мной спальню, иди и скажи МакГонаголл, тебя переселят… порадуй мамочку…

— Оставь мою мать в покое, Поттер!

— Что происходит?

В дверном проеме появился Рон. Его широко распахнутые глаза пробежали от Гарри, привставшему на коленях в кровати, с палочкой, направленной на Симуса, к Симусу, угрожающе поднявшему кулаки.

— Он наехал на мою мать! — завопил Симус.

— Что? — удивился Рон. — Гарри бы не стал… мы встречались с твоей матерью, и она нам понравилась…

— Это было до того, как она стала верить каждому слову вонючего «Ежедневного Пророка», написанному обо мне! — повысив голос, парировал Гарри.

— О, — сказал Рон, и по его веснушчатому лицу разлился свет понимания. — О… понятно.

— Знаешь что? — горячо воскликнул Симус, бросая на Гарри злобный взгляд. — Он прав, я не хочу больше делить с ним одну спальню, он совершенно безумен.

— Ты зарвался, Симус, — уши Рона пылали красным, что всегда было признаком опасности.

— Зарвался, я? — закричал сильно побледневший, в отличие от Рона, Симус. — Ты что веришь всему бреду, который он несет о Сам-знаешь-ком, да, ты считаешь, что он говорит правду?

— Да, я верю! — злобно воскликнул Рон.

— Тогда ты тоже безумен, — с отвращением произнес Симус.

— Да? Ну, к несчастью для тебя, чувак, я еще и староста! — сказал Рон, ткнув себя пальцем в грудь. — Так что, если не хочешь, чтобы я наложил на тебя наказание, следи за своим ртом!

Симус уставился на него, словно раздумывая, будет ли наказание справедливой ценой за возможность говорить все, что придет в голову, но только шумно повернулся на пятках, прыгнул на кровать, и с такой силой дернул балдахин, что тот оторвался от кровати и пыльной кучей упал на пол. Рон впился взглядом в Симуса, затем посмотрел на Дина и Невилла.

— У чьих-нибудь еще родителей есть проблемы с Гарри? — враждебно поинтересовался он.

— Мои родители магглы, приятель, — пожал плечами Дин. — Они ничего не знают о том, что в Хогвардсе кто-то умер, а я еще не полный идиот, чтобы рассказать им об этом.

— Ты не знаешь мою мать, она вытянет все из кого угодно! — огрызнулся Симус. — По любому, твои родители ведь не получают «Ежедневного пророка», и не знают, что нашего Директора поперли из Уизенгэмота и Международной Конфедерации Волшебников, потому что у него шарики за ролики заехали…

— Моя бабушка говорит, что все это вздор, — пропищал Невилл. — Она говорит, что это у «Ежедневного пророка» крышу снесло, а не у Думбльдора. Она даже прекратила подписку. Мы верим Гарри, — без затей сказал Невилл, забрался в кровать и, натянув одеяло до подбородка, взглянул на Симуса совиными глазами. — Моя бабушка всегда говорила, что Сам-знаешь-кто когда-нибудь вернется. Она говорит, что если Думбльдор сказал, что он вернулся, значит, он вернулся.

Гарри почувствовал прилив благодарности к Невиллу. Больше никто ничего не произнес. Симус, вытащив свою палочку, подчинил балдахин и скрылся за ним. Дин забрался в постель, отвернулся и затих. Невилл, которому больше нечего было сказать, нежно глядел на свой залитый лунным светом кактус.

Пока Рон суетился возле соседней кровати, разбирая свои вещи, Гарри опустился на подушку. Он был до глубины души потрясен спором с Симусом, который всегда ему очень нравился. Сколько еще людей думало, что он лжет или сорвался с катушек?

Как Думбльдор все лето выносил подобное отношение, лишенный своего звания сначала в Уизенгэмоте, а затем и в Международной Конфедерации Волшебников? Злился ли он на Гарри, и послужило ли это причиной тому, что он прекратил все связи с ним на несколько месяцев? В конце-концов, они оба завязли по уши — Думбльдор поверил Гарри, изложив его версию событий всей школе, а затем и более широкому сообществу волшебников. Все, кто считал, что Гарри — лжец, решили, что и Думбльдор — тоже, или, что Думбльдора просто одурачили…