Гарри Поттер и Орден Феникса

Гарри оглянулся. Ничье лицо не выражало особого счастья, напротив, они скорее, выглядели ошеломленными тем, что к ним обращались, как к пятилетним детям.

— Я не могу дождаться, чтобы познакомиться со всеми вами, и уверена, мы станем лучшими друзьями!

Студенты вновь обменялись взглядами, некоторые с трудом подавили ухмылки.

— Я буду ее другом, пока она не предложит мне взаймы свой кардиган, — шепнула Парвати Лаванде, и обе тихонько захихикали.

Профессор Умбридж снова откашлялась (кхе, кхе), но когда она продолжила, из ее голоса совершенно исчезло легкое придыхание, она стала говорить более деловито и словно бы заученными наизусть фразами.

— Министерство Магии всегда рассматривало обучение молодых ведьм и волшебников, как дело первостепенной важности. Редкие дары, с которыми вы родились, могут сойти на нет, если их не лелеять и не оттачивать заботливым обучением. Древние навыки волшебного сообщества должны быть переданы следующему поколению, до того, как будут утеряны. Сокровища волшебного знания, накопленного нашими предками должны храниться, дополняться и совершенствоваться теми, кто избрал благородную профессию преподавателя.

Профессор Умбридж прервалась, чтобы слегка поклониться своим коллегам, но никто из них не ответил ей тем же. Темные брови профессора МакГонаголл так близко сошлись к переносице, что она стала похожей на ястреба, Гарри отчетливо увидел, как она обменялась многозначительным взглядом с профессором Спаржеллой. Умбридж вновь произвела свое «кхе, кхе» и вернулась к прерванной речи.

— Каждый директор и директрисса Хогвардса внесли что-то новое в трудную задачу управления этой исторической школой, так и должно было быть, потому что без прогресса будет лишь застой и распад. Но прогрессу во имя прогресса надо препятствовать, ибо наши испытанные и проверенные веками традиции не требуют значительных изменений. Баланс между новым и старым, между постоянством и переменами, между традициями и нововведениями…

Внимание Гарри угасло, словно его мозг незаметно выскользнул из настройки. Тишина, заполнявшая Зал всегда, когда говорил Думбльдор, разбилась студентами, склонившимися друг к другу, чтобы пошептаться и похихикать. За столом Равенкло Чу Чэн оживленно болтала со своими друзьями. Сидящая через несколько стульев от нее, Луна Лавгуд, вновь извлекла свой «Каламбурщик». Тем временем, за столом Хуффльпуффа, только Эрни МакМиллан все еще не отрываясь смотрел на профессора Умбридж, но такими стеклянными глазами, что Гарри понял — он просто притворяется, будто слушает, стараясь соответствовать новому значку старосты, блестевшему на его груди.

Профессора Умбриджа, однако, совершенно не смущала неугомонность ее аудитории. У Гарри сложилось впечатление, что если бы даже под ее носом вспыхнул бунт, она бы не на секунду не оторвалась от своей речи. Только учителя продолжали слушать ее очень внимательно, Гермиона тоже впитывала каждое слово, и, судя по выражению ее лица, все, что говорила Умбридж, пришлось ей не по вкусу.

— …потому что некоторые изменения будут очень хороши, а другие, с течением времени, будут признаны ошибочными. Тем не менее, некоторые старые привычки будут сохранены, тогда как другие, вышедшие из моды и устаревшие, должны быть искоренены. Давайте двигаться вперед, в новую эру открытости, эффективности и ответственности, сохраняя то, что должно быть сохранено, совершенствуя то, что должно быть усовершенствовано, и искореняя то, что путем проб мы признали запрещенным.

Она села, Думбльдор захлопал. Учителя неохотно присоединились к нему, но, как заметил Гарри, некоторые — лишь раз или два сложив ладони вместе. Несколько студентов последовали за ними не потому, что их так вдохновили произнесенные слова, а только затем, что так было положено в конце невыносимо длинной речи. Но прежде, чем их аплодисменты зазвучали должным образом, Думбльдор вновь поднялся.

— Огромное спасибо, профессор Умбридж, за такое подробное освещение темы, — поклонился он ей. — А сейчас, как я говорил, отбор в Квидитч состоится….

— Да, это уж точно было освещающе, — понизив голос, произнесла Гермиона.

— Ты же не скажешь, что получила от этого удовольствие? — тихо спросил Рон, повернув голову к Гермионе. — Это была самая занудная речь, которую я когда-либо слышал, а я ведь вырос с Перси.

— Я сказала освещающе, а не приятно, — ответила Гермиона. — Это многое объясняет.

— Серьезно? — удивился Гарри. — По мне, так это чистой воды пустозвонство.

— Но в этом пустозвонстве было многое скрыто, — мрачно ответила Гермиона.

— Как это? — беспомощно спросил Рон.

— Как насчет: «прогрессу во имя прогресса надо препятствовать»? И вот еще: «искореняя то, что путем проб мы признали запрещенным»?

— Ну, и что это значит? — нетерпеливо поинтересовался Рон.

— Я скажу, что это значит, — сжав зубы, ответила Гермиона. — Это означает вмешательство Министерства в дела Хогвардса.

Вокруг них все гремело и скрипело, Думбльдор только что отпустил школу, и все вставали, готовясь покинуть Зал.

— Рон, мы же должны показать первогодкам куда идти!