Гарри Поттер и Орден Феникса

— Вы сейчас же отдадите приказ убрать из моей школы Долорес Кхембридж, — сказал Думбльдор. — Вы прикажете аврорам прекратить поиски нашего преподавателя ухода за магическими существами, чтобы он мог вернуться к работе. Я готов уделить вам... — Думбльдор достал из кармана часы с двенадцатью стрелками и внимательно на них посмотрел, — полчаса своего времени; надеюсь, этого хватит, чтобы вкратце обсудить, что здесь произошло. После этого я должен вернуться во вверенную мне школу. Разумеется, если вам понадобится моя помощь, вы найдёте меня в «Хогварце». Письма с пометкой «директору» попадут куда нужно.

Глаза у Фуджа чуть  не вылезли из орбит; рот открылся, седые волосы встали дыбом, круглое лицо побагровело.

— Я... вы...

Думбльдор повернулся к нему спиной.

— Возьми портшлюс, Гарри.

Гарри взялся за голову золотой статуи. Ему было безразлично, куда отправиться и что делать.

— Встретимся через полчаса, — негромко проговорил Думбльдор. — Раз...два... три...

Что-то изнутри привычно дёрнуло Гарри за пупок. Пол ушёл из-под ног; атриум, Фудж, Думбльдор исчезли, и Гарри полетел прочь в разноцветном шумном вихре.

Глава тридцать седьмая. Потерянное пророчество

Гарри стукнулся ногами об пол, колени подогнулись, золотая голова звучно грохнулась. Он осмотрелся и понял, что попал в кабинет Думбльдора.

В отсутствие директора всё, что было сломано, само собой починилось. Изящные серебряные приборы вернулись на тонконогие столики и стояли, безмятежно жужжа и попыхивая. Директора и директрисы мирно посапывали на своих портретах, откинув головы на спинки кресел или прислонившись к рамам. Гарри посмотрел в окно. На горизонте показалась прохладная бледно-зелёная полоса — приближался рассвет.

Тишина, лишь изредка нарушаемая всхрапыванием или сонным ворчанием, терзала нестерпимо. Было бы легче, если бы всё здесь кричало от боли. Гарри обошёл тихий красивый кабинет, прерывисто дыша и стараясь не думать. Но не думать не получалось... 

Он один виноват в гибели Сириуса; он один во всём виноват. Если бы он не поддался на хитрость Вольдеморта, усомнился в реальности видения, предположил хоть на минуту, что Вольдеморт, как говорила Гермиона, пытается сыграть на его геройстве...

Нет, это невыносимо, он не будет об этом думать, невозможно... в душе зияла огромная страшная дыра, куда он боялся заглядывать; чёрная пустота, откуда вырвали Сириуса, где его теперь не было...

Гарри не мог оставаться наедине с этим бездонным, безмолвным вакуумом...

За спиной кто-то очень громко всхрапнул, и равнодушный голос проговорил:

— А... Гарри Поттер...

Финей Нигеллий со вкусом зевнул и потянулся, пронзительно щурясь на Гарри.

— И что же привело тебя сюда в столь ранний час? — спросил после паузы Финей. — Насколько мне известно, доступ в этот кабинет закрыт дли всех, кроме законного владельца. Или тебя прислал Думбльдор? О, только не говори... — Он ещё раз судорожно зевнул. — Неужели опять надо что-то передавать моему бесполезному праправнуку?

Гарри не мог заставить себя говорить. Финей Нигеллий не знает, что Сириус погиб, но сказать об этом вслух нельзя: тогда его смерть станет окончательной, абсолютной, бесповоротной.

Стали просыпаться и другие портреты. Страшась расспросов, Гарри отошёл к двери и взялся за ручку. Та не поворачивалась. Кабинет заперт.

— Надеюсь, это означает, — произнёс тучный красноносый колдун, чей портрет висел на стене позади письменного стола, — что Думбльдор скоро вернётся?

Гарри оглянулся. Колдун вопросительно на него смотрел. Гарри кивнул. И опять, за спиной, потянул дверную ручку, но она не шелохнулась.

— Как хорошо, — сказал колдун. — А то без него очень скучно. Ужасно скучно.

Он поудобнее уселся в своём кресле, похожем на трон, и доброжелательно улыбнулся Гарри.

— Думбльдор о тебе очень высокого мнения. Впрочем, думаю, ты и сам знаешь, — уютно проговорил он. — О да. Ты у него на хорошем счету.

Вина стискивала грудь, стремительно разрасталась гигантским паразитом, извивалась и корчилась. Это невыносимо, невыносимо оставаться самим собой... собственное тело, собственный разум казались западнёй, никогда прежде он так отчаянно не хотел быть кем-то другим, кем угодно...

В камине вспыхнуло зелёное пламя. Гарри отскочил от двери и испуганно уставился на высокую мужскую фигуру в очаге, которая быстро вращалась вокруг своей оси. Постепенно вращение прекратилось, и из камина выскочил Думбльдор. Колдуны и ведьмы на портретах, вздрогнув, проснулись; многие приветственно закричали.

— Благодарю вас, — мягко произнёс Думбльдор и, не глядя на Гарри, прошёл к двери. Там он вытащил из внутреннего кармана крохотного, уродливого, голого Янгуса и аккуратно положил на засыпанный мягким пеплом поднос под золотым шестом, где обычно сидел взрослый феникс.

— Что ж, Гарри, — проговорил Думбльдор, наконец поворачиваясь к нему, — полагаю, тебе будет приятно узнать, что никто из твоих друзей серьёзно не пострадал.