Гарри Поттер и орден Феникса

Гарри все еще продолжал сидеть, уставившись на свои ноги, давая своему мозгу расслабиться после боли. Беспорядочная путаница форм… воющий натиск голосов…

— Он хочет что-то сделать, но это не получается достаточно быстро, — прошептал Гарри.

Снова он почувствовал удивление, слыша слова, выходящие из его собственного рта, и все же был совершенно уверен в том, что они были правдой.

— Но… откуда ты знаешь? — спросил Рон.

Гарри закрыл глаза руками, надавливая на веки ладонями. Перед ним заискрились маленькие звезды. Он чувствовал, что Рон сел рядом и вглядывается в него.

— Это было примерно, как в последний раз? — сказал Рон более спокойным голосом. — Когда твой шрам начал болеть в кабинете Умбридж? Ты-Знаешь-Кто был сердит?

Гарри отрицательно покачал головой.

— Что же тогда?

Гарри мысленно вернулся назад. Тогда он смотрел на лицо Умбридж… его шрам болел… но он ощущал в животе странное, прыгающее чувство… счастливое чувство… Он не понимал, что происходит, поскольку вообще-то чувствовал себя очень несчастным…

— Последний раз это случилось потому, что тот был доволен, — сказал Гарри. — Действительно доволен: он думал, что должно случиться что-то для него очень хорошее… И ночью, перед нашим возвращением в Хогвартс (Гарри вспомнил момент, когда его шрам начал болеть особенно сильно: в его и Рона спальне в Гриммаулд-Плейс), — он был разъярен.

Гарри оглянулся на зевнувшего Рона.

— Ты мог бы попросить помощи у Трелони, — сказал тот с опаской.

— Я не собираюсь слушать её пророчества, — ответил Гарри.

— А ты знаешь, что делаешь? — спросил Рон испуганно и вместе с тем с интересом.

— Ты читаешь мысли Сам-Знаешь-Кого!

— Нет, — сказал Гарри, покачав головой. — Это больше похоже на его настроения, чем на мысли. Я чувствую вспышки его настроения. Дамблдор рассказал мне кое-что о том, что случилось в прошлом году. Он сказал, что, когда Волдеморт был около меня, или когда он чувствовал ненависть, я мог это ощущать. А теперь я чувствую, и когда он радуется…

Возникла пауза. Ветер и дождь хлестали по зданию.

— Ты должен сообщить об этом кому-нибудь из старших, — сказал Рон.

— Я сказал Сириусу во время нашего последнего разговора.

— Расскажи ему и об этом случае!

— Разве я могу? — сказал Гарри мрачно. — Умбридж следит за совами и за каминами.

— Тогда Дамблдору.

— Я только что сказал тебе: он уже знает, — ответил Гарри, вставая на ноги, беря плащ с вешалки и накидывая его на себя. — Нет смысла рассказывать ему об этом снова.

Рон застегивал плащ, задумчиво наблюдая за Гарри.

— Дамблдор хочет знать, — сказал он.

Гарри пожал плечами.

— Пошли. Мы еще должны попрактиковаться в заклинаниях Оглушения.

Они замолчали и поспешили за всеми сквозь темноту, поскальзываясь и спотыкаясь на грязной лужайке. Гарри был в глубокой задумчивости. Он неотступно размышлял над тем, что же хотел сделать Волдеморт. Что именно у него не получилось так быстро, как он хотел?

— У него появились какие-то новые планы, — думал Гарри. -

Планы, которые он может привести в действие только посредством какой-то хитрости… Он хочет добраться до чего-то подобного оружию… До чего-то, что он не получил в прошлый раз…

Гарри не думал об этом в течение нескольких минувших недель. Он был слишком поглощен тем, что происходило в Хогвартсе, был слишком занят продолжающимися сражениями с Умбридж, несправедливостью Министерства… Но теперь события недавнего прошлого вернулись к нему и заставили его задуматься. Гнев Волдеморта имел бы смысл, если бы он был все так же далек от овладения чем-то необходимым ему, независимо от того, что это было такое. Мешал ли ему Орден, препятствовал ли захвату оружия? Где оно хранится? У кого оно сейчас?

— Мимбулус Мимблетония, — сказал голос Рона, и Гарри пришел в себя как раз вовремя, чтобы пролезть через отверстие в портрете в комнату отдыха.

Гермиона легла спать рано, оставив Косолапсуса свернувшимся на ближайшем стуле, а узловатые вязаные эльфийские шляпы лежащими на столе у огня. Гарри был доволен, что ее не было рядом, потому что он не хотел снова обсуждать боль в шраме и выслушивать уговоры пойти к Дамблдору. Рон продолжал бросать на него обеспокоенные взгляды, но Гарри достал книгу Заклинаний и принялся дописывать свое сочинение. Однако он только притворялся сосредоточенным и к тому времени, когда Рон сказал, что идет спать, не написал практически ничего.

Время перевалило за полночь, пока Гарри читал и перечитывал раздел об использовании подло-травки, любистока и чихослова, не понимая ни единого слова. Ход его мыслей выглядел примерно так:

"Эти растения наиболее эффективны при воспалении мозга и поэтому часто используются в Запутывающем и Оглупляющем зельях, где волшебник хочет добиться состояния импульсивности и безрассудства…"

…Гермиона сказала, что Сириус становится безрассудным, будучи запертым в Гриммаулд-Плейс…

"… наиболее эффективны при воспалении мозга, и поэтому часто используются…"…в "Ежедневном Пророке" посчитали бы, что мой мозг уже воспалился, если бы они узнали, что я испытываю те же чувства, что и Волдеморт.