Гарри Поттер и Орден Клюквы (СИ)

— Да, это такой тяжёлый, муторный и трудный в освоении раздел магического искусства. Времени у нас не так, чтобы много. Готовься — учиться будешь день и ночь. С полным, так сказать, погружением.

Напоминание об учёбе слегка испортило настроение Гарри, но оно быстро исправилось за время прогулки. Всё вокруг было необычным и странным, не таким, как в Хогвартсе. Сугробы, искрящийся на солнце снег, дома из брёвен. Порой в сугробах что-то шевелилось. Пару раз взгляд Гарри натыкался на деревянные башенки с куполообразной крышей-луковицей и торчащим шпилем в форме креста.

— Правильно мы поняли — ты увидел во сне этого вашего Волдеморта, который на кого-то нападал, рассказал про это Дамблдору, и информация о нападениях подтвердилась? — поинтересовался Юрий.

— Да, в целом так, — Гарри не стал жаловаться, как трудно было добиться встречи с Дамблдором и какие ужасы творил Волдеморт.

— А этой ночью тебе ничего не снилось, так?

— Верно.

— Что и требовалось доказать. Осторожно, если с тропы сойдёшь, можно в берлогу провалиться, тебе там не рады будут, — Гарри придержали за плечо. — Значит, разум этого вашего Волдеморта как-то связан с твоим. Потому-то и нужна окклюменция, умение защищать свой разум.

— А почему я сегодня снов не видел?

— Потому что в поезде защитные экраны вот такенные. А уж Железный Занавес и подавно любую легилименцию на корню режет. Тем более у нас вон, видал, часовенки везде понатыканы, они положительные торсионные поля создают. Так что сейчас ты в безопасности. А вот когда в Англию вернёшься — всё по новой начнётся. До тех пор тебе нужно научиться окклюменции.

— А это сильно сложно?

— Да не очень, — ухмыльнулся Юрий. — Примерно так же просто, как не думать про белую обезьяну.

Всю оставшуюся дорогу они молчали, и Гарри, чертыхаясь про себя, пытался выкинуть мысли о белой обезьяне.

Мысли упорно не выкидывались, хотя Поттер мог поклясться, что до того он ни разу в жизни ни про какую белую обезьяну и слыхом не слыхивал.

— А вот и моя избёнка!

Бревенчатый дом чем-то напоминал хижину Хагрида, но вместе с тем выглядел новеньким, только что построенным. Должно быть, в этом тоже была замешана какая-то магия.

Юрий, поднимаясь на деревянное крыльцо с перильцами, притопнул несколько раз. Гарри поначалу решил, что это такой местный обычай — станцевать перед входом — и с ужасом начал вспоминать всё, чему научился перед Святочным Балом, но как выяснилось, Юрий просто сбивал снег с сапог.

— Добро пожаловать, — махнул Юрий рукой, распахивая перед Гарри дверь.

Распахнул ещё одну дверь, зачем-то сделанную сразу за первой, и Гарри неожиданно услышал музыку. Странную, совсем не мелодичную, дерганую, но ноги Гарри словно сами пустились в пляс, вприсядку, руки сложились на груди, а изо рта вырвалось непонятное:

— Казачок! Эх! Ух! Казачок!

Ноги вприсядку сами несли Гарри вслед Юрию, который спешно прошёл из коридора в просторную комнату. Там, возле печки, сидел настоящий медведь, игравший на странной треугольной скрипке, причем прижимая её к животу и вместо смычка дергая за струны когтями.

— Казачок! — выкрикнул Гарри.

— Как тебе не стыдно? — укоризненно спросил Юрий.

Он встал перед медведем, и правая рука его недвусмысленно легла на кобуру с палочкой.

— В доме холод собачий, стол не накрыт, а ты на балалайке тренькаешь! Да ещё и на вещдоке!

Медведь выронил скрипку и стыдливо прикрыл лапами морду. Гарри сразу прекратил танцевать, поднялся, раскрасневшийся.

— Маню я на перевоспитание взял, — пояснил Юрий, повернувшись к Гарри, — после того, как наши товарищи в Германии спасли его из жестокого капиталистического цирка. Да вот видишь, всё норовит к старым привычкам вернуться.

Он погрозил медведю кулаком:

— На стол накрой, да сходи реактор в подвале проверь, холодина такая!

Затем он снова повернулся к Гарри:

— Замерз, малец? Ну, сейчас согреешься, на-ко вот, накинь.

С этими словами он протянул Гарри какую-то толстую короткую шубу болотно-серого цвета, один рукав которой был порван.

— Ватник называется, — непонятно пояснил Юрий, — а что рукав порван, ты не обращай внимания, это я Маньку натаскивал врагов народа обезвреживать! Главное, что он русским духом пропитан!

Медведь, схватив огромную двурогую вилку, залез ей в печь и начал доставать котелки, словно для зельеварения, только с толстыми стенками. И в этих котелках вместо зелий была еда. Уже знакомая Гарри картошка, какая-то странная каша коричневого цвета и уже виденный в столовой густой красный суп, словно приготовленный на крови.

— Вас покормили? — уточнил Юрий и, дождавшись кивка, уселся за стол. — А я вот с утра не жрамши, начальству отчёт давал. Тебе не предлагаю.

С этими словами он налил себе в рюмку что-то очень похожее на уже виденную Гарри живую воду:

— На здоровье!

Крякнул, занюхал рукавом, а перед Поттером поставил большую кружку с крепким чаем. По телу Гарри и по дому постепенно разливалось живительное тепло, потянуло в сон. Вернулся перепачканный в чём-то медведь, заскулил жалобно, протягивая лапу к треугольной скрипке.

— А ну цыц! — строго сказал Юрий. — Не позорь перед гостем!