Гарри Поттер и Полукладбище Лунопухов (СИ)

— Ладно, тебя извиняет, что тогда ты еще привык рассчитывать на то, что папочка тебя все равно отмажет… Глупая надежда, конечно, — Поттер проигнорировал на мгновение мелькнувшее на лице Малфоя выражение ярости, — но хотя бы понятная.

— Я не собираюсь приносить Обет, — усмехнулся слизеринец, едва успев остановить потенциально-смертельное «мне и одного достаточно». — Тем не менее… могу я все же получить палочку? Клянусь не поднимать ее против кого-либо из вас… даже если вы начнете меня убивать. И к тому же ты, Поттер, все равно быстрее: против тебя и профессор Снейп-то еле держится.

Поттер поднял бровь в гримасе, сделавшей бы честь самому свежеупомянутому декану Слизерина. Откуда-то сзади протянулась здоровенная ручища (которая могла принадлежать исключительно Лонгботтому), с палочкой Драко, а другая рука крепко схватила его за ворот. При этом Лонгботтом был не один: что-то твердое уперлось слизеринцу в основание шеи сзади-слева, так, что даже ухитрись он увернуться — и «Редукто» или что еще там уйдет вбок, не задев никого из поттеровской банды. Или это была не палочка, а что-то другое, судя по леденящему кожу холодку, железное? На кинжал непохоже… Ему дико захотелось скосить глаза, чтобы рассмотреть непонятное оружие, но это было бы опрометчиво. Тем более, что Драко заметил, как Поттер и вся его банда словно по сигналу встали со стульев и тоже обнажили палочки.

Осторожно, стараясь не спровоцировать Лонгботтома и того, второго, Драко стек с табурета и опустился на колени, умудрившись сдержаться и не ойкнуть, когда еще одна кость впилась в его кожу. Загадочный, но явно смертельно опасный предмет при этом ни на секунду не отрывался от его шеи.

— Я, Драко Люциус Малфой, Глава Рода Малфой, приношу вассальную клятву за себя и за своих потомков до седьмого колена ведьме Гермионе…

— Джин, — словно в прострации произнесла гря… магглорожденная ведьма, и Драко еле сдержался, чтобы не посоветовать ей подобрать челюсть и подвязать ее ленточкой: с одной стороны, искушение было почти непреодолимым, но с другой — момент был совершенно неподходящим.

— …Гермионе Джин Грейнджер, Первой в Роду. Я и мои потомки обязуемся служить ведьме Грейнджер и ее потомкам в радости и в горе, с честью и по обычаю, в дни побед и дни поражений, словом и делом, железом и златом, силою и магией! — конец его палочки засветился.

— Помнится, твой отец на втором курсе клялся почти в том же самом, — пробормотал Поттер. — В смысле, не вредить магглорожденным клялся. И тоже… железом и златом. А на третьем курсе…

— Он не клялся за меня, — пожал плечами Малфой, перехватывая все еще светящуюся палочку обеими руками и протягивая ее на открытых ладонях гря… магглорожденной; он уже устал бояться, устал до такой степени, что снова стал похожим сам на себя. — Наверное, поэтому я тогда, в Визжащей Хижине, и выжил. Ну а о… Лорде, который-то, собственно, против тебя, Грейнджер, и злоумышлял, и говорить нечего.

— И почему я? — немного обиженно спросила Грейнджер. — Командир у нас, как даже такому идиоту, как ты, несложно догадаться, Гарри… Так почему ты хочешь стать моим, а не его вассалом? И, между прочим, — она вздернула подбородок, — к твоему сведению, мои потомки будут и его потомками тоже!

«Все-таки она дура», — подумал Драко, но вслух этого, конечно, не сказал.

— Во-первых, мисс Грейнджер, я должен Вам за ту… попытку с Забини, — он сморщил нос в попытке скрыть острый приступ ужаса осознания, что случилось бы с ним, если бы черномазый был… не столь сдержан и не столь предусмотрителен. — Приношу Вам глубочайшие извинения. Кроме того, это действительно было глупо.

— Подумать только, оказывается, у него есть мозг, — шепнула Седьмая Уизли Чокнутой Лавгуд, вперившей в слизеринца взгляд своих безумных серебристых глаз. — Только интересно, где он его прятал?

— Мозгошмыги Драко Малфоя стали почти взрослыми, — так же тихо ответила та, и Драко передернуло от острого приступа нереальности происходящего. — Так часто бывает, когда умирает кто-то дорогой, а еще кто-то дорогой оказывается в опасности.

— Логично, Луна, и не поспоришь. Кстати, что с его лунопухами? — повернулся к белобрысой вороне Поттер, не отводя, впрочем, палочки от так и стоящего на коленях и державшего на вытянутых ладонях собственное оружие слизеринца.

Драко понял, что Поттер вовсе не издевался над ним: он действительно хотел получить от этой сумасшедшей какую-то, судя по всему, важную информацию! Более того, вся остальная шайка тоже навострила уши, словно эта ненормальная и вправду могла сказать что-то осмысленное, что-то, что могло (и даже должно было) повлиять на судьбу и самого Малфоя, и его матери! Да они тут все психи!

— Лунопухи Драко Малфоя еще с Самайна были почти мертвыми, — своим дурацким вечно-мечтательным голосом ответила чокнутая, впрочем, кончик ее палочки тоже и не думал даже подрагивать. — Однако пока что они перестали превращаться в наргла, но это только пока. Они сейчас очень чудонадеянные, а если чуда не случится, тогда все они до единого станут очень нарглистым нарглом сразу и навсегда.