Гарри Поттер и Принц-полукровка

Они вышли на задний двор. Над деревьями висела луна; её бледное сияние мешалось со светом из окон хижины и заливало Арагога. Он лежал на краю огромной ямы, возле которой возвышался десятифутовый холм свежевыкопанной земли.

— Великолепен, — произнёс Дивангард, подходя к пауку. Восемь молочно-белых глаз мёртво уставились в небо, а в двух громадных изогнутых ротовых клешнях неподвижно отражалась луна. Дивангард склонился, рассматривая огромную волосатую голову, и Гарри послышалось звяканье бутылок.

— Не все понимают, какие они красивые, — сказал Огрид в спину Дивангарду. Слёзы текли из уголков Огридовых глаз, окружённых мелкими морщинками. — Я и не знал, Гораций, что вам по сердцу такие существа.

— По сердцу? Мой дорогой Огрид, я их боготворю! — воскликнул Дивангард, отступая от Арагога и пряча под плащом бутылку — Гарри видел, как блеснуло стекло. Огрид промокал глаза и ничего не заметил. — Итак... не пора ли приступить к похоронам?

Огрид кивнул и шагнул вперёд. Он с усилием приподнял гигантское тело и, оглушительно крякнув, перевалил его в тёмную яму. Снизу донёсся отвратительный хруст. Огрид снова разрыдался.

— Конечно, вам, близкому человеку, тяжелее всего, — проговорил Дивангард. Он похлопал Огрида по локтю, до которого, как и Гарри, только и мог дотянуться. — Позвольте мне сказать несколько слов?

Должно быть, нацедил море отменного яда, подумал Гарри, когда Дивангард с довольной ухмылкой ступил на край могилы и тихо, внушительно заговорил:

— Прощай, Арагог, царь арахнидов, давний и верный друг! Те, кто знал тебя, никогда тебя не забудут! Тело твоё истлеет, но душа навсегда останется жить в укромных, опутанных паутиной уголках Запретного леса, что стал тебе домом. Пусть вечно процветают твои многоглазые потомки, и пусть обретут утешение люди, твои друзья, которых постигла столь невосполнимая утрата.

— Чудесная... чудесная речь! — взвыл Огрид и, отчаянно рыдая, повалился на компостную кучу.

— Ну-ну-ну, — сочувственно забормотал Дивангард, взмахивая волшебной палочкой. Гора земли поднялась в воздух, повисела мгновение и с глухим шорохом обрушилась на мёртвого паука, образовав гладкий холмик. — Давайте пройдём в дом и помянем покойного. Гарри, зайди-ка с другой стороны... вот так... встаём, встаём, Огрид... вот молодчина...

Они усадили Огрида в кресло за столом. Клык, который во время похорон прятался в своей корзине, подтрусил к ним на мягких лапах и, как обычно, шлёпнул тяжёлую голову Гарри на колени. Дивангард откупорил бутылку.

— Я проверил, не отравлено, — заверил он Гарри, выливая большую часть вина в громадную кружку и передавая её Огриду. — После случая с твоим бедным другом Рупертом у меня домовый эльф отпивает понемногу изо всех бутылок.

Гарри представил себе лицо Гермионы, доведись ей услышать о подобном, и решил ей не рассказывать.

— Это Гарри, — проговорил Дивангард, разливая содержимое второй бутылки по двум кружкам, — ...а это мне. Ну-с, — он высоко поднял кружку, — за Арагога.

— За Арагога, — хором повторили Гарри и Огрид.

Дивангард и Огрид сразу выпили от души. Но Гарри, направляемый фортуной фортунатой, знал, что не должен пить, поэтому лишь притворился, будто сделал глоток, и поставил кружку на стол.

— Я знал его ещё яйцом, — печально вымолвил Огрид. — А когда он вылупился, вот такусенький был крошка. Не больше пекинеса.

— Прелесть, — сказал Дивангард.

— Я держал его в шкафу в школе, пока... ну...

Огрид потемнел лицом, и Гарри знал почему: в своё время из-за интриг Тома Реддля Огрида обвинили в том, что он открыл Тайную комнату, и вышвырнули из школы. Но Дивангард, казалось, ничего не слышал; он смотрел на потолок, откуда свисали медные сковородки и длинный пук ослепительно-белых шелковистых волос.

— Неужто шерсть единорога?

— А-а, да, — равнодушно бросил Огрид. — Всё время её в лесу собираю, они, понимаете, хвостами за ветки цепляются...

— Но, мой дорогой друг, знаете ли вы, насколько это ценно?

— Я её пускаю на бинты, раненых зверей перевязываю, — пожал плечами Огрид. — Страсть как пригождается... очень крепкая, понимаете.

Дивангард отпил из своей кружки и внимательным взглядом заскользил по хижине, выискивая, сразу понял Гарри, другие сокровища, которые можно обратить в запасы мёда из дубовых бочек, ананасовые цукаты и бархатные смокинги. Дивангард заново наполнил кружки, Огрида и свою, и принялся расспрашивать, кто ещё обитает сейчас в лесу и как это Огрид успевает за всем следить. Тот, расслабившись от вина и лестного внимания, перестал промокать глаза и увлечённо пустился в длинные рассуждения о разведении лечурок.

Тут фортуна фортуната слегка подтолкнула Гарри, и он заметил, что запасы спиртного, принесённого Дивангард ом, быстро подходят к концу. Гарри ещё ни разу не накладывал доливальное заклятие невербально, но сегодня смешно было и подумать о неудаче. Он лишь ухмыльнулся, когда незаметно для Огрида и Дивангарда (они обменивались историями про нелегальные сделки с яйцами драконов) под столом указал палочкой на пустеющие бутылки, и те немедленно вновь наполнились вином.