Гарри Поттер и Принц-полукровка

— Даже не стану говорить «я ведь предупреждала», — высказалась Эрмиона час спустя в гостиной.

— Брось, Эрмиона, — сердито оборвал Рон.

Гарри так и не пообедал. Есть ему совсем не хотелось. Он только что закончил рассказывать Рону, Эрмионе и Джинни о случившемся, хотя особой нужды в этом не было. Новость и без того молниеносно разнеслась по школе: очевидно, Мрачная Миртл решила взять дело в свои руки и побывала во всех туалетах замка; в больничном крыле Малфоя навестила Панси Паркинсон, после чего, не теряя времени, всем и каждому дала понять, какого она мнения о Поттере; Снэйп ввёл в курс дела учителей. Гарри вызвали из гостиной, и ему пришлось выдержать пятнадцать очень неприятных минут в обществе профессора Мак-Гонагалл. По её словам, юноше повезло, что его не исключили из школы, и она искренне поддерживает в качестве наказания отработку у Снэйпа каждую субботу до конца семестра.

— Говорила же тебе: что-то не так с этим Принцем, — продолжала Эрмиона, не в силах совладать с собой. — И я оказалась права, согласен?

— Нет, не согласен, — упрямо ответил Гарри.

Ему и без её лекций было плохо. Когда он сообщил своей команде, что не сможет играть в субботу, ребята поглядели на него так, что худшего наказания нельзя было и придумать. Теперь он чувствовал на себе взгляд Джинни, но старался не смотреть на неё. Гарри боялся увидеть гнев и разочарование на её лице. Он просто сказал, что она будет ловцом в субботу и что Дин снова в команде и играет вместо неё нападающим. Возможно, если они победят, Джинни и Дин помирятся на фоне общего ликования… эта мысль ледяным ножом резанула Гарри по сердцу.

— Гарри, — не унималась Эрмиона, — ну как ты можешь заступаться за эту книгу, раз там такое заклинание?..

— Да перестанешь ты цепляться к книге? — вспылил Гарри. — Принц всего лишь скопировал заклятье, а не советовал использовать его! Всё, что нам известно — он просто делал заметки о заклятьях.

— Не верю я в это, — возразила Эрмиона. — Ты хочешь оправдать…

— Я не оправдываю то, что сделал! — быстро возразил Гарри. — Как бы мне хотелось, чтобы всё вышло иначе! И не только из-за дюжины наказаний. Ты же знаешь, я бы никогда не использовал подобное заклятье, даже на Малфое! Но ты не можешь обвинять Принца, он ведь не написал: «Попробуй, это классно». Он делал примечания для себя, а не для кого-то другого…

— Ты хочешь сказать, — начала Эрмиона, — что собираешься вернуться и…

— …и забрать книгу? Да, — с нажимом ответил Гарри. — Слушай, без Принца я никогда не выиграл бы Феликс Фелицис. Я никогда не догадался бы, как спасти Рона от яда, я бы никогда не…

— …заработал репутацию гения Алхимии, которой ты не заслуживаешь, — мстительно вставила подруга.

— Ну что ты заладила, Эрмиона! — вступилась Джинни. Гарри настолько поразило её вмешательство, и он был так благодарен за это, что взглянул на девушку. — Как я поняла, Малфой собирался наложить Непрощаемое проклятье. Ты должна радоваться, что у Гарри оказалось кое-что в запасе!

— Конечно же, я рада, что он не пострадал! — обиделась Эрмиона. — Но ты ведь не будешь утверждать, что Рассекатум — хорошее заклинание, Джинни? Смотри, чем оно обернулось! И, я думаю, после того, как из-за него ваши шансы выиграть в матче…

— Ой, только не делай вид, словно разбираешься в квиддитче! — перебила Джинни. — Только сама себя перемудришь.

Гарри и Рон уставились на них: девушки, всегда очень хорошо ладившие, теперь скрестили руки на груди и отвернулись друг от друга. Рон нервно глянул на приятеля, затем раскрыл первую попавшуюся книгу и спрятался за ней. А Гарри вдруг ощутил невероятную радость, хотя и знал, что не заслужил права на неё.

Остаток вечера прошёл в полном молчании.

Радость капитана была недолговечной. Следующий день принёс кучу колкостей от слитеринцев и гневный ропот гриффиндорцев — они совсем отчаялись, когда их лучший ловец лишил себя возможности играть в финальном матче сезона. К утру субботы, чего бы он там ни наговорил Эрмионе, Гарри с удовольствием обменял бы весь Феликс Фелицис в мире на возможность выйти на квиддитчное поле вместе с Роном, Джинни и остальными. Школьники с флажками и значками, в шляпах и шарфах цветов своих команд спешили к выходу. И до чего же невыносимо было удаляться от них, спускаясь по каменным ступеням в подземелье, и слушать, как где-то наверху затихает гомон толпы. Гарри знал, что внизу не услышит ни комментатора, ни возгласов болельщиков — ничего.

— А, Поттер, — сказал Снэйп, когда юноша постучал и вошёл в до боли знакомый кабинет — профессор по-прежнему занимал его, хотя преподавал теперь несколькими этажами выше. Там, как обычно, царил полумрак, и все стены были заставлены склянками с отвратительными дохлыми тварями в разноцветных зельях. На столе, за которым, как догадался Гарри, ему предстояло сидеть, зловеще возвышалась груда покрытых паутиной коробок. От них исходила аура утомительной, трудной и бессмысленной работы.