Гарри Поттер и Тайная комната

— Это не Гарри, профессор Думбльдор! — заголосил Огрид. — Мы с ним только-только поговорили — секундочки не прошло, как на того паренька напали! Откуда ему успеть, Гарри-то? Сэр…

Думбльдор открыл было рот, но Огрид безостановочно, взахлёб, говорил, в ажитации размахивая петухом и посыпая пол перьями.

— …ну не он это, ежели надо, я в министерстве магии чем хошь поклянусь…

— Огрид, я…

— …не того вы взяли, сэр, я уж знаю, Гарри б ни в жисть…

— Огрид! — прикрикнул Думбльдор. — Я и не думаю на Гарри.

— Ох… — Огрид замер, и петух вяло повис. — Хорошо. Тогда я снаружи обожду.

И смущённо зашагал к выходу.

— Вы и не думали, что это я, профессор? — с проснувшейся надеждой переспросил Гарри.

Думбльдор смахивал петушиные перья со стола.

— Нет, Гарри, не думал, — ответил Думбльдор, однако снова помрачнел. — Но мне всё же надо побеседовать с тобой.

Гарри с волнением ожидал, что скажет Думбльдор, а тот молча рассматривал его, сложив длинные пальцы домиком.

— Я должен спросить тебя, Гарри, не хочешь ли ты о чём-нибудь мне рассказать, — мягко проговорил Думбльдор. — Не важно, о чём. О чём угодно.

Гарри не знал, что и ответить. Он вспомнил, как Малфой кричал: «Мугродье — очередь за вами!» Он подумал о всеэссенции, тихо булькающей на унитазе. Потом подумал о бестелесном голосе, который слышал уже дважды, и припомнил слова Рона: «Когда человек слышит голоса, которых больше никто не слышит, это плохой признак, даже в колдовском мире». Он вспомнил слухи, которые ходят о нём самом, и свои крепнущие опасения, что между ним и Салазаром Слизерином существует какая-то связь…

— Нет, профессор, — сказал Гарри. — Ничего такого нет…

После двойного преступления всеобщее неопределённое беспокойство мгновенно вскипело настоящей паникой. Как ни странно, сильнее всего потрясала судьба Почти Безголового Ника. «Что же могло сотворить такое с призраком? — спрашивали себя люди. — Какая ужасная сила могла повредить тому, кто и так уже мёртв?» Начался чуть ли не массовый исход — народ торопился зарезервировать места в «Хогварц-экспрессе», на Рождество учащиеся с облегчением разъезжались по домам.

— Если так дело пойдёт, только мы одни и останемся, — сказал Рон. — Мы, Малфой, Краббе и Гойл. То-то выйдет весёлое Рождество.

Краббе с Гойлом, всегда делавшие то же, что и Малфой, записались в свиток остающихся. Гарри вообще-то был рад, что на Рождество почти никого в школе не будет. Он ужасно от всего устал: и от того, что все его сторонятся, будто у него в любую минуту могут вырасти клыки или он станет плеваться ядом; и от перешёптываний, и от показывания пальцами, от шипения и бормотания, что повсюду его преследовали.

А вот Фреду с Джорджем это очень даже нравилось. Они радостно маршировали по коридорам впереди Гарри с криками:

— Пропустите! Идёт Наследник Слизерина, он вооружён и очень опасен!..

Перси их поведение в высшей степени не одобрял.

— В этом нет ничего смешного, — процедил он сквозь зубы.

— Эй, прочь с дороги, Перси, — с притворным высокомерием бросил Фред. — Поттер поторапливается.

— Ага, спешит в Тайную комнату, выпить чаю со своим верным зубастым слугой, — загоготал Джордж.

Джинни расстраивалась от братниных шуточек.

— Ой, не надо, — пищала она всякий раз, когда Фред через всю гостиную спрашивал Гарри, кто у него на очереди в покойнички, или когда Джордж при встречах с Гарри притворялся, будто отпугивает его большой головкой чеснока.

Гарри вовсе не возражал, ему становилось легче: хотя бы Фред с Джорджем считают, что его наследование Слизерину — это попросту смешно. Зато выходки близнецов сильно действовали на Драко Малфоя — тот раз от разу всё больше мрачнел.

— Малфою до смерти охота объявить, что на самом деле Наследник — он, — проницательно заявил Рон. — Сами знаете, как он не любит, когда кому-то удаётся его обставить. Малфой делает грязную работу, а вся слава достаётся Гарри.

— Недолго ему осталось, — удовлетворённо изрекла Гермиона. — Всеэссенция почти готова. Скоро мы вырвем у него признание.

Наконец семестр завершился, и в замке воцарилась тишина, глубокая, как снег во дворе. Гарри находил её покойной, а не удручающей, и наслаждался тем, что он сам, Гермиона и братья Уизли безраздельно царят в гриффиндорской башне. Можно, никого не тревожа, взрывать хлопушки и практиковаться в дуэльном искусстве. Близнецы и Джинни решили остаться на Рождество в школе и не ездить в Египет к Биллу с мистером и миссис Уизли. Перси, который не одобрял ребячеств, в общей гостиной «Гриффиндора» появлялся редко и величественно объявил, что лично он остался на Рождество лишь потому, что в такое непростое время долг старосты — поддержать преподавательский состав.

Пришло рождественское утро, белое и холодное. Гарри и Рон — в их спальне больше никого не осталось — проснулись очень рано. Их разбудила Гермиона — она ворвалась в комнату совсем одетая и с подарками.

— Просыпайтесь, — громко сказала она, открывая шторы на окнах.

— Гермиона, тебе сюда нельзя, ты что… — Рон загородился рукой от света.