Гарри Поттер и Тайный грех

— Вы на редкость догадливы, мистер Поттер... Спасибо, мой хороший... Если честно, у меня после восьми часов, согнувшись над столом, спина буквально разваливается.

— Я это заметил, — сказал Гарри, растирая поясницу. — Ждал, когда ты признаешься, но ты такой гордый, ужас.

— Чтобы ты подумал: вот эта старая развалина, Северус Снейп, пень трухлявый, даже в отцы мне не годится, потому что кому нужен такой ста...

— Северус! И ты еще меня учишь не комплексовать? — Гарри обнял его за шею и положил подбородок на плечо. — Тебе только тридцать восемь, а ты бурчишь хуже, чем Дамблдор! Кстати, что за шутки про Амбридж?

— Это не шутки. Любовь к деньгам — самая сильная и крепкая любовь в мире. Хотя, не знаю, может, он и в самом деле к Долорес неравнодушен. Хитрый он старик, не пойму я его никогда, наверное, — вздохнул Северус.

— Амбридж для него слишком молодая, — сурово сказал Гарри.

Северус рассмеялся.

— Ее возраст известен только нашим пластическим хирургам. Но для тебя могу выяснить по старой дружбе.

— Не надо, какая мне разница... Тут болит, да? — он потрогал подушечками пальцев чуть ниже поясницы.

— Да, но... э-э... лучше не надо.

— Больно?

— Очень бесовское место. Не советую просто так трогать.

— У всех бесовское, или только у тебя? — глаза Гарри расширились от интереса.

— Про всех не берусь судить... Могу проверить тебя.

— Не надо, — Гарри испуганно отстранился. — Я и так...

— Что и так?

— Ты меня просто за руку берешь, и уже... бесовское начинается. Я... нет, не надо. Не проверяй! Если у тебя бесовское, значит, у меня тоже. Что ты смеешься?

— Мистер Поттер, я вас обожаю. А что можно проверить, какую часть тела? Есть какая-нибудь совершенно бесчувственная часть?

Гарри отчего-то покраснел.

— Я про такое никогда не думал. Колени?.. Нет. Локти? Локти, наверное.

Северус подозрительно оживился.

— Возможно, ты прав. Проверить можно?

— Локоть?

— Локоть. Чисто научный эксперимент.

Через минуту Гарри лежал со спущенным с плеча халатом, положив согнутую в локте руку на подушку — для чистоты эксперимента.

Северус улегся рядом и просто прикоснулся к косточке на локте губами.

— Ничего, — с достоинством сказал Гарри.

Экспериментатор лизнул его кончиком языка, еще и еще, как мороженое. Гарри хихикнул.

— Щекотно!

— А так?

Северус открыл рот и принялся посасывать локоть, горячо вылизывая языком. По телу Гарри хлынула волна жара. Щекотно стало в совершенно неподобающем месте, никоим образом не связанном с локтем. Лицо загорелось, глаза расширились, дыхание сбилось. От ощущения языка, нежного, влажного, от охватывающих его локоть губ, по спине пробежала дрожь и превратилась в сладко покалывающие иголочки в промежности. Быть может, всему виной были движения головы и губ хитрого экспериментатора, будто у него во рту был не локоть, а некая другая часть его тела.

— Ну что?

— Ещё, — прошептал Гарри.

— Всё. Эксперимент окончен. Так я и думал, мистер Поттер. На вашем теле нет бесчувственных мест, — удовлетворенно сообщил Северус.

Гарри покраснел. Перевернуться на спину означало подтвердить чистоту эксперимента, и он остался лежать в прежней позе, смущенно глядя на довольного экспериментатора.

— Северус, — наконец, сказал он. — Как только я начинаю с тобой о чем-то серьезном разговаривать, ты сразу меня с толку сбиваешь... А говоришь, только с журналистами так. Со мной то же самое!

— Неправда, — Северус нахмурился. — Это вы меня сбиваете, мистер Поттер. Только я хочу сказать что-то важное, вы меня отвлекаете.

— Ты не сказал мне про Долохова. Кто в него стрелял?

— Ты сам знаешь, кто. Ты стоял в трех ярдах от убийцы, а потом удивляешься, почему я не разрешаю тебе гулять в саду. Я завтра же займусь поиском другого дома. Чем дальше отсюда, тем лучше.

— Но мне же ничего не угрожает, я ведь им ничего не сделал! Они говорили про Малфоя, и мне показалось, что Риддл на него сердит, и Малфой как-то связан с Долоховым, а Петтигрю...

— Не лезь ты в это! — с неожиданной яростью выкрикнул Северус. — Какое тебе дело до их грязи!

Гарри испуганно отодвинулся.

— Тебя легко разозлить. Не думаю, что Люциусу приходилось сильно трудиться, — тихо сказал он.

Северус отшвырнул подушку и вскочил.

— Гарри, тебе сколько лет? Десять? Ты что, не понимаешь, если бы они заметили, как ты стоишь под кустом и подслушиваешь разговоры, думаешь, Петтигрю тебя чаем напоил бы? А Риддл бы конфеткой угостил? В следующий раз они тебя поймают, что угодно может случиться! Риддл — бандит и аферист, и подельники его не лучше! И не напоминай мне про Люциуса! Я не для того тебе рассказывал о своем прошлом, чтобы ты меня этим подкалывал. Если я с тобой общаюсь, как со взрослым человеком, веди себя соответственно! И если ты сам чувствуешь, что со мной в безопасности, то это потому, что без меня ты, очевидно, лезешь, куда не надо! А я не всегда рядом, я даже не могу тебе позвонить из оперблока! Если с тобой что-то случится, я... я...

Гарри часто заморгал, глаза его подозрительно заблестели. Он бросился к Северусу и обнял, уткнувшись носом в его голый живот.