Гарри Поттер и Тайный грех

— Раб божий — почти то же самое, что и раб чувства вины. Чтобы быть рабом своей вины, не обязательно бегать по церквям, — вздохнул Северус. — Но если вину можно исправить, искупить... одним словом, принять активные меры, то с чувством стыда уже ничего не поделаешь. Разве что жизнь самоубийством кончить, тогда наверняка полегчает, — ухмыльнулся он. — Но есть более гуманные методы, мистер Поттер. Вроде перепрограммирования и очистки мозгов.

— Есть вещи, которые невозможно забыть. Если бы была такая таблетка, выпил и...

— И забыл, как тебя зовут, — фыркнул Северус. — В том-то и дело, виноватый человек осуждает свой поступок, а стыдящийся — ненавидит сам себя, не принимает себя таким, как он есть, если не удалось заслужить чье-то одобрение... иногда до мелочей, до смешного.

Гарри вздохнул, молчаливо соглашаясь. Он вдруг подумал, что больше всего на свете мечтает чувствовать одобрение Северуса.

— Стыд нельзя искоренить, как наставления тети Петуньи. Но можно научиться управлять своими эмоциями, — продолжил Северус, — так, чтобы они не вредили, а работали во благо.

— Ну и как ты ими управляешь? — с любопытством спросил Гарри, разглядывая суровый профиль «мистера Контролера». — Или у тебя стыд атрофировался? — ехидно спросил он.

— Ага, как же, такая дрянь никогда не атрофируется, — поморщился Северус. — Просто я научился вовремя задавать себе вопрос, примерно такой: «Итак, что имеем? Стыд. Могу ли я что-то исправить? Стану ли я внутренне лучше, если займусь самобичеванием?» Если я считаю, что это конструктивная эмоция, я с ней внутренне соглашаюсь. Она подталкивает меня к работе над собой, помогает изменить то, что, по моим внутренним стандартам, требуется в себе улучшить, — в таком случае я не избавляюсь от этой эмоции, она — мой инструмент, которым я строю свой невидимый дом. Но если я вижу, что какое-то чувство уничтожает меня изнутри, вносит беспокойство, хаос и причиняет вред, я попросту говорю себе: «это мне не нужно» и сознательно подавляю в себе подобное чувство. Поверьте, никакой особой силы воли для этого не требуется, мистер Поттер.

— Вам, быть может, и не требуется, мистер Снейп, — улыбнулся Гарри. — А другим...

— Это дело привычки, мой дорогой. Попробуйте остановить ненужную эмоцию, пока она не успела уютно прижиться у вас в голове и пустить ветвистые корни. Это гораздо проще, чем годами грызть себя за ошибки. Если вы не раздумали быть хирургом, вам следует научиться управлять своими чувствами, как никому другому. Иначе велик риск поверить в собственную ничтожность, успешно воплотить мысли в реальность и посвятить самоуничтожению остаток дней своих.

— Ты прав, — Гарри вздохнул, прислушиваясь к жизнерадостному стрекотанью кузнечиков. — Если я не могу изменить свой рост и цвет глаз, мне не нужно этого стыдиться и...

— Не вздумай изменить в своей внешности хоть что-то! — взвился Северус. — Не знаю, что сделаю, задушу своими руками, мистер Поттер! — он сжал его в объятьях и ухитрился укусить за мочку уха.

— Ай, — хихикнул Гарри, отбиваясь. — Да я и не думал, разве вот линзы... Да шучу я! Северус, ну хорошо. А если, например, человеку стыдно, что он плохо одет, или у него нет того, что у других... Это тоже как-то стыдно. И это можно изменить. Значит, это конструктивное чувство?

Северус недовольно скривился.

— Лично для меня — нет. Потеря времени, энергии и денег. Проблема в том, что общество спекулирует на наших чувствах, как только может. Провоцирует нас соответствовать каким-то стандартам, чтобы сбыть нам совершенно ненужные вещи... Рабам прививают чувство стыда: стыдно носить немодную одежду, ездить на плохой машине, иметь убогий дом... Чувство стыда массово культивируется, система работает безупречно на благо хозяев, но не на благо рабов, которым навязаны нелепые желания и разрушающие эмоции. Мы вечно не соответствуем каким-то меркам, отказываемся от самих себя, добровольно отдавая власть над собой в чужие руки. Каждый, кто заставляет вас стыдиться себя, мистер Поттер, обретает над вами чувство превосходства, и, в конечном итоге, власть. Вы становитесь ранимее и уступчивее, пытаясь, как собачка, заслужить внимание хозяина, за что в результате будете награждены хозяйскими объедками с пиршества жизни. Нравится картина?

— Нет, конечно... Северус, — Гарри погладил его руку, лежащую у себя на колене. — А скажи... мое... э-э... чувство к тебе... Оно ТЕБЯ не разрушает?

Северус ответил не сразу.

— Если я скажу, что ты меня, мертвого, вернул к жизни, ты поверишь? — неожиданно серьезно спросил он.

Гарри рассмеялся.

— Не поверю. Ты распрекрасно жил до моего появления!

— Как знать, — пробормотал Северус.

Они замолчали, уютно прижавшись друг другу и думая каждый о своем.

Гарри положил голову на плечо дорогого друга и блаженно вздохнул. Кузнечики в траве застрекотали еще громче, вознося в звездное небо гимн миру и теплому летнему вечеру.

— Я раньше вообще не жил, — вдруг сказал Гарри и сурово прибавил: — А знаешь, я бы им в морду дал. Тем, которые тебя к дереву привязали.

Северус, молча улыбаясь, глядел в темноту шелестящего сада.