Гарри Поттер и Тайный грех

— Ах, да, резекции! Операцию по резекции желудка. Я отказалась, потому что Господь коснулся меня Духом святым и сказал: «Исцелю возложением рук помазанника моего Тома Риддла. Верь, и воздам!» — суетливо говорила маленькая старушка.

Гарри стоял ни жив ни мертв. Про рак сестры Добби он слышал впервые: на домашних группах они молились о каждой простуде. Юный христианин был знаком с сотней болячек своих единоверцев. В борьбу с тяжелыми заболеваниями вступал сам пастор Дамблдор, попутно поясняя, плодом какого греха является болезнь.

Такая вещь, как вызванный бесами чревоугодия, гордыни и ревности рак желудка, подлежал бы изгнанию Молитвой Согласия. Ничего подобного Гарри припомнить не мог.

— Дальше можете от себя. Но не переусердствуйте, мадам, — прошипел мужчина.

— Я очень хорошо говорю, особенно под воздействием Духа Святого. Вы не волнуйтесь, Пьер, у меня все получится. А когда я получу?..

— По факту! Когда просмотрим видео и оценим, насколько вы были убедительны, мадам.

— Ну что ж, — вздохнула сестра Добби. — Прости меня, Господь.

— Каяться потом будете. Вам пора, сестра.

Гарри прижался к двери. Из-под лестницы вышла маленькая леди и устремилась в вестибюль, быстро перебирая ножками. Полный низкорослый мужчина в коричневом костюме воровато огляделся вокруг и выскользнул на улицу через служебный вход.

* * *

29. Исцеление

Калекой Гарри не был, но после двухчасового прославления, стоя в проходе в окружении напирающих инвалидов, он подумал, что и сам не прочь опереться на чьи-то ходунки.

Прославляющие песни были хороши, но то ли Гарри устал, то ли американский Дух Святой упорно не хотел почить на юном англичанине, петь ему не хотелось. Глядя на пробегающие по табло электронные тексты, он устало бубнил вслед за прихожанами:

— Бог любит малых воробьев,

От гибели храня,

И, если пташек любит Бог,

Он любит и меня.

Да, любит Он! Да, любит Он!

Я знаю, любит Он!

Он любит маленьких детей,

Он любит и меня...

Перед глазами Гарри внезапно возникла палата интенсивной терапии. Радостная песня про воробьев и детвору внезапно вызвала у него отвращение.

«Ложь!» — отбило удар сердце санитара Поттера.

Он беспомощно оглянулся вокруг, в надежде, что не он один почувствовал фальшь песни. К его удивлению, прихожане по-прежнему пели восторженно и вдохновенно, безоблачно радуясь любви Господней к воробьям.

Жизнеутверждающее прославление постепенно сменили прочувствованные печальные мелодии. Гарри немного успокоился. Меланхолическая музыка больше соответствовала его сегодняшнему настроению.

Хвалебные песнопения завершились торжественным гимном «Ранами Христа мы исцелились». Эту песню знали все. «Раны Христа» были шедевром прославления и исторгали слезы даже у неверующих собратьев, опрометчиво забредших на служения.

Гарри вспомнил, как однажды, еще в самом начале своей работы в Лондон Бридж, он напевал эту песню, убирая в кабинете доктора Люпина. Кардиохирург крепился минут пять, после чего отослал юного санитара с каким-то поручением в реанимацию. К несчастью, в тот момент туда привезли «политравму» — нескольких человек с тяжелейшими повреждениями в результате автомобильной аварии. Вид невыносимых страданий произвел на санитара Поттера гнетущее впечатление. Раны от гвоздей на теле Христа поблекли на фоне политравм. Умом Гарри понимал, что страдания Иисуса большей частью духовные. Он до сих пор не мог представить себе, каково это, понести на себе грехи всего мира, если свои собственные удушающим камнем лежат на груди. Тем не менее, эпизод с посещением реанимации слегка подкосил былое благоговение юного христианина перед ранами Иисуса.

Вяло допев гимн «Ранами Христа», Гарри осмотрел зал. Несмотря на столпотворение, ему удалось разглядеть четыре знакомых рыжих макушки в последнем ряду: брат Рон, близнецы Фред и Джордж и сестра Молли. Присмотревшись, юноша различил в первых рядах длинные седые волосы пастора Дамблдора и затылок сестры Минервы, увенчанный строгим шиньоном. Сестру Добби не было видно. Впрочем, это было и неудивительно: леди была не более четырех с половиной футов ростом и терялась даже на домашних группах.

Последний печальный аккорд хвалы затих под сводами «Электры». Сцена погрузилась в легкий полумрак, музыканты и прославляющий хор неслышными шагами удалились за кулисы.

Еще не заметив пастора, Гарри понял, что он выходит на сцену — зал разорвали аплодисменты и крики «Слава Иисусу!», «Алилуйя!» и «Жив Господь!»

Арьерсцена озарилась синим свечением, по драпировке неторопливо поплыли маленькие огоньки—звезды. На кафедру поднялся проповедник «Упивающихся Духом» — пастор Том Марволо Риддл.