Гарторикс. Перенос

Капсула наконец проскользнула между дыхательными трубками и перестала ощущаться внутри. Эштон резко выдохнул – Ролло инстинктивно вздрогнул и схватился за рукоятку парализатора.

– Почему ты их не убил? – с любопытством спросил он, но в белесом с прожилками запахе его сознания отчетливо чувствовалась тревога.

– Это просто тела, – сказал Эштон, зная, что Ролло всё равно не поймет. – Их нельзя убить.

Янтарные глаза бригена уставились на него, поблескивая сквозь мутную пленку, окончательно затянувшую всё вокруг. Пленка пропускала только самые яркие запахи: действие сока водяного дерева закончилось, и Эштон понял, что это и есть его обычное восприятие. Если даже ищейка видит мир таким мутным, то что же говорить об остальных…

– Теперь ты знаешь, почему ищеек не допускают к боям на Арене, – тонкий надтреснутый голос раздался у него в голове, как только Ролло запер клетку и исчез в продовольственной пещере.

Старичок возился возле ограды водяного деревца, выметая оттуда сухие чешуйки и листья.

– Но меня же допустили, – сказал Эштон, не чувствуя ничего, кроме голубоватого холода в затылке.

– Ты – другой разговор, – ухмыльнулся старичок. – В тебя никто никогда толком не верил.

– Неужели никто не знает, что я ищейка? – спросил Эштон, сделав вид, что пропустил последние слова мимо ушей.

– Разве ты знаешь, ищейка ли Майло? – старичок пожал плечами. – Ты просто узнаешь его в любом теле – и всё.

– Это можно как-то… проверить?

– Конечно, – закончив с оградой, старичок прошелся по центральной части колодца, энергично шурша своей шваброй по неровному полу. – Только это делает Банк Памяти с помощью специального оборудования. И все подтвержденные ищейки безвозмездно переходят в его собственность. Поэтому никто не горит желанием тестировать своих драков без острой необходимости.

Эштон помолчал, переваривая услышанное.

– Сорок первый… – наконец сказал он. – После сока водяного дерева он чувствовал то же самое?

– Нет, – старичок покачал головой с затаенной гордостью. – Он просто был отличным убийцей. А тебе надо проигрывать иногда, чтобы не вызывать подозрений.

Старичок повернулся и проворно зашаркал в сторону продовольственной пещеры, гоня перед собой кучу собранной по углам шелухи.

– Почему? – спросил ему в спину Эштон. – Что будет, если во мне заподозрят ищейку?

– Проверка, – буркнул старичок на ходу. – Ангар заплатит огромный штраф.

Эштон пренебрежительно фыркнул. Старичок на мгновение обернулся и скользнул по нему взглядом, в котором читалось легкое сожаление.

– А тебя – казнят, – добавил он перед тем, как исчезнуть в тоннеле.

Глава 23. Дрейк

Даже если бы он не знал, как выглядит руководительница отдела утилизации, ее легко можно было узнать среди любителей красивых закатов, вышедших на верхнюю смотровую площадку торгового центра Альгамбы с биоразлагаемыми стаканчиками для коктейлей.

Фиона Килантро не бродила из стороны в сторону в поисках удачного ракурса. Ее тучное тело застыло возле перил в неловком полуобороте, и лишь вечерний ветер, изредка шевеливший концы ее теплой накидки и платиновый ежик волос, напоминал о том, что она все-таки была человеком, а не элементом декора.

– На этой высоте закат начинается на четыре минуты позже, – сказала Фиона, как только Дрейк подошел и встал рядом, глядя на освещенный остывающим солнцем город. – Вы еще успеете взять себе что-нибудь в баре.

– Я не пью, – вежливо улыбнулся он. – Особенно на работе.

Она тоже узнала его, хотя никогда раньше не видела. Это внушало уважение. Дрейк любил иметь дело с профессионалами, даже если они играли за другую команду. Профессионалы были стабильнее и предсказуемее, чем отчаянно импровизирующие новички.

Неподалеку раздался смех: компания молодежи пыталась сделать групповую голограмму, целиком уместившись в кадре дешевого коммуникатора. Фиона смотрела прямо перед собой; закатное солнце делало ее темное лицо терракотовым, как у древней глиняной статуи.

– Самый лучший вид здесь будет без тринадцати восемь, – голосом экскурсовода произнесла она. – Когда солнце зайдет за вон тот небоскреб. Он тогда весь загорается изнутри. Это бывает всего несколько дней в году, и то если повезет с облаками.

– Вы часто здесь бываете?

Фиона презрительно приподняла брови.

– Вы бы хотели, чтобы мы встретились там, где меня никогда не видели? – холодно спросила она.

– Нет, конечно, – Дрейк повернул голову, пытаясь поймать ее взгляд. – Вы всё сделали правильно.

– Да уж, – она наконец улыбнулась, показав крупные белые зубы. – Видите, как удачно всё получилось.

Солнечный диск коснулся верхушки стеклянного небоскреба, и толпа любителей закатов с голографическими камерами в руках облепила перила, притиснув Фиону к Дрейку.

– Вы позвонили Гатто, – негромко сказал Дрейк, утопая локтем в ее теплом боку. – Это преднамеренное убийство.

Фиона фыркнула, и всё ее тело заходило мягкими уютными волнами.

– То, что я делаю… – прошептала она. – Неужели вы думаете, что меня пугает тюремное заключение?

– Нет? – Дрейк с интересом посмотрел на нее. – Тогда что?