Гарторикс. Перенос

Он судорожно втянул в себя воздух и огляделся. У корней ближайшего дерева были сложены три полных мешка смолы. Еще два раскрытых валялись неподалеку. Всё это можно загнать Вирту за несколько сотен койнов; для Периферии это целое состояние. Эштон сделал шаг вперед – и его тут же замутило: мешок, лежавший рядом с обезглавленным трупом секта, пропитался желтоватой слизью, вытекшей из-под панциря.

Но мутило только его: чешуйчатое хищное тело без всякого сожаления впитывало влажные запахи леса и прислушивалось к ночным звукам. В отличие от Эштона, его тело чувствовало себя здесь как дома.

Я животное, подумал Эштон, перешагивая через разбросанные по земле мешки и ныряя в чащу. Я всё равно не смогу вернуться обратно в Город.

– Сможешь, – хрупкий голос треснул у него в голове, как сухая ветка под лапой. – Если у тебя будет чем заплатить привратникам за молчание.

В темноте между деревьями старичок казался почти бестелесным. Белые волосы и пронзительные голубые глаза мерцали, словно отражая нездешний свет, не имевший источника в окружающем мире.

Неизвестная сущность встрепенулась внутри, и тело Эштона зашипело, подняв гребни.

– Ты человек, – старичок усмехнулся. – Как бы тебе ни хотелось перестать им быть.

Прежде чем Эштон успел подумать, его тело скользнуло вперед, разевая пасть, и острые зубы сомкнулись на тонкой морщинистой шее, торчащей из синего комбинезона.

Эштон сглотнул, но вместо крови рот был полон влажного ночного воздуха.

Старичок засмеялся и появился снова – чуть в стороне, за деревьями.

– Я буду поблизости, – сказал он. – На случай, если ты передумаешь.

Глава 32. Мия

Ровно в три тридцать раздался сигнал интеркома, и восемь призрачных голограмм окружили Мию, рассевшись вдоль затемненных стен просторного кабинета. Обычно звонки по утилизации начинались раньше. Но сейчас ей было нужно время, чтобы как следует подготовиться.

Данные по статистике, к которым у Мии как у начальника отдела политкоррекции теперь был постоянный доступ, лежали на нескольких серверах. Только на то, чтобы внимательно изучить их, ушло почти двое суток. Дерек – она упорно продолжала звать Дрейка Дереком, притворяясь, что его настоящее имя не имело к ним отношения, – приносил к ее эргономичной рабочей капсуле капучино и молча менял пустую чашку на полную до тех пор, пока Мия не почувствовала, что сердце бьется у нее в горле и она больше не может проглотить ни капли горькой кофейной пены.

То, что она искала в статистике, нашлось только под утро. Дерек не спал: оторвавшись от экрана, Мия прикрыла глаза – и сразу почувствовала теплые пальцы на затекших плечах и шее. Это было так похоже на сон, что она протянула руку и на ощупь нашла его коротко стриженную макушку – просто чтобы убедиться, что он всё еще здесь.

Сделать так, чтобы Дерек оказался среди утвержденных кандидатов в обход всех проверок и собеседований, можно было только одним способом – через утилизацию номеров и назначение дополнительных финалов. Дополнительные финалы проверялись не так тщательно, как основные: при тех сроках и объемах производства, какие для этого требовались, на полную проверку не хватало ни рук, ни времени. Данные по каждому кандидату всё равно должны были оказаться в базе – но Мия надеялась, что в производственной гонке с несколькими финалами одновременно никто не станет проверять, когда и как они там появились.

Для этого дополнительных финалов должно было быть не менее четырех. Мия перерыла все доступные цифры статистики, чтобы найти четыре «лишних» номера с подходящим сроком использования. Оставалось убедить другие отделы, что четыре дополнительных финала в ближайшие две недели были насущной необходимостью.

– Добрый день, – она постаралась улыбнуться как можно шире, чтобы каждая из сидящих вокруг голограмм решила, что улыбка адресована именно ей. – На повестке у нас пересчеты.

– Ими ведь занимается утилизация, – Тооме из отдела планирования финалов скривился, предчувствуя сверхурочные. – Пусть они там всё проверят и посчитают, прежде чем напрягать нас.

– Я пока только принимаю дела по отделу, – пискнул из своего угла рыхлый парень с красноватыми глазами бассета. – У меня еще не было времени…

Это был один из заместителей Фионы – кажется, его звали Ольсен. После того как весь отдел утилизации перетрясли сверху донизу в поисках возможных криминальных связей, там не осталось никого, кто был близок с Фионой и принимал хоть сколько-нибудь важные управленческие решения. Ольсен, который занимался администрированием – то есть следил, чтобы во всех кабинетах были заряжены голографические шлемы, а уборка проводилась точно по расписанию, – оказался единственным кандидатом на должность начальника, не вызвавшим сомнений и подозрений.

Мия подалась вперед и сделала вид, что внимательно слушает. Ответом ей был затравленный взгляд, и она его сразу узнала: точно такой же был у нее, когда Фиона впервые спросила, правильно ли рассчитаны квоты по отделу политкоррекции. Ольсен, скорее всего, еще даже не понял, как читать цифры, доступ к которым он получил на днях.