Гарторикс. Перенос

Это было именно то, что нужно. Мия ласково улыбнулась ему и уютно сложила руки на животе.

– Ничего страшного, – доверительно произнесла она. – Я помогу. У нас есть четыре номера, по которым скоро подходит восьмидневный срок. Два на этой неделе и два – на следующей.

Голограммы испуганно переглянулись.

– Четыре номера? – недоверчиво переспросила Глория. – Это же…

– Невозможно, – отрезал Рюн из отдела квотирования. – Мы бы знали.

– Едва ли, – Мия пожала плечами. – Как верно заметил Тооме, пересчетами ведь занимается отдел утилизации. Правда, Ольсен?

Под полупрозрачными взглядами остальных толстые щеки и подбородок Ольсена покрылись блестящей испариной.

– Я, видимо… – забормотал он, не зная, куда смотреть.

– Судя по данным статистики, квоты номеров на эту и следующую неделю были рассчитаны неправильно, – твердо произнесла Мия, не спуская с него глаз. – Их надо пересчитать.

В кабинете повисло молчание. Глория нервно заерзала в кресле и посмотрела на остальных.

– Послушайте, – сказала она почти умоляюще. – Нарративный отдел и так в последнее время работал без выходных…

Никто не ответил: все смотрели на Мию. Она поспешно прикрыла глаза, чтобы остальные не увидели, как ей страшно.

– Колин? – произнесла она ровным голосом, словно разговаривала не с голограммами, а с пустотой у себя внутри.

– Квоты номеров по отделу утилизации были рассчитаны неправильно и требуют пересчета, – скороговоркой пробормотал Колин. – Да, нет? Для протокола.

Тишина в кабинете сгустилась и потекла за шиворот скользкими ручейками.

Выждав десять секунд, Мия открыла глаза и улыбнулась Ольсену.

– Голосом, дорогуша, – нежно сказала она. – Система всё записывает.

Шон ждал ее на перроне. Он ждал ее теперь каждый вечер, с тех пор как две недели назад Мия подошла к нему возле кулера и, улучив момент, прошептала:

– Проводишь меня сегодня?

Всю дорогу до станции, где Мие надо было выходить, они целовались в тамбуре. Шон втягивал ее в себя изо всех сил, словно она была трубочкой ингалятора, заряженного чистейшим грэем. Когда он наконец оторвался от нее, покачнувшись вместе с замедляющимся пневмопоездом, Мия улыбнулась распухшими и слегка онемевшими губами и сказала:

– Завтра в это же время.

Дома ее ждал Дерек. Он скользнул по ней взглядом и молча принес из ванной бальзам для губ с эффектом регенерации. Ночью, когда Мия пришла к нему, поеживаясь от сквозняка, – он по-прежнему спал в бывшей детской, – Дерек обнял ее и нашел губами жилку на шее, испуганно бившуюся, как бабочка о стекло.

Интрижки между сотрудниками «Кэл-Корпа» не поощрялись, особенно с такой разницей в статусе и полномочиях. Если бы Шону взбрело в голову обратиться в суд, ему не пришлось бы ничего даже доказывать – достаточно записи с дронокамеры в коридоре, которая зафиксировала «тактильный контакт», и заявления Шона, что это случилось без его эксплицитного вербализированного согласия. Ощущение тайной власти над Мией кружило ему голову почище любого грэя, заставляя придумывать всё более смелые способы ею воспользоваться – в обход системы видеонаблюдения, инсталлированной во всех корпусах Шоу-центра для защиты сотрудников от разбирательств подобного рода.

Это было именно то, чего она добивалась. Нарративщики знали сотни способов оказаться где-нибудь просто так. Пару дней они с Шоном целовались в коридорах серверных этажей Эвтерны, пока Мия не намекнула, что от бетонных кишок без окон у нее пропадает желание и начинается клаустрофобия. Еще через пару дней, между сдачей финала и звонками по анкетированию кандидатов, он, наконец, позвал ее к себе в кабинет.

Нарративщики занимали нижний уровень корпуса Амальгама. Окон, выходящих на улицу, там не было – вместо них в стенах были огромные, от пола до потолка, 3D-проекции каскадных парков и холмистых равнин с низкими облаками. В угловых офисах были переговорные и кабинеты руководителей подразделения. Те, кто работал непосредственно над скриптами финалов, сидели в так называемом «муравейнике» – тесных комнатках без окон с непрозрачными стенами, которые примыкали друг к другу, образовывая путаный лабиринт.

Покрыть «муравейник» стационарным видеонаблюдением было бы неоправданно дорого, поэтому по коридорам курсировали миниатюрные дронокамеры. Их маршруты управлялись генератором случайных чисел, но нарративщики, конечно же, знали, где и когда возникают слепые пятна, и постоянно этим пользовались.

– По камерам ни тебя, ни меня тут сейчас нет, – гордо сказал Шон, прикрывая дверь, когда Мия пришла к нему в первый раз, четко следуя его указаниям.

– Да? – улыбнулась она, оглядывая серые стены, сенсорную доску с черновой структурой финала и стол с экраном, на котором светилась открытая на середине анкета кандидата. – И где же ты есть?

– На обеде, – пробормотал Шон, прижимая ее к стене и кусая за мочку уха. – Так голоден, что могу проглотить тебя целиком.