Гать (СИ)

Однако же, в отличие от этих, с серьгой, без эскулапов с костоправами просто так не перебьешься. Дня не проходит, чтобы новый зуб не зашатался в желтой кости, недели — чтобы очередной позвонок не задребезжал жалостливым скрипом. Как говорится, это челяди у нас много, а амператор — един, и блюсти мое здоровье след ежедневно и еженощно, иначе беда в государстве будет.

Знаем мы этих лизоблюдов и прихлебателей, так-то они готовы тебе ноги мыть и воду пить, а стоит тебе прилюдно откашляться лишний раз или же ножку неловко подволочь, как тут же начнутся пересуды, а что это Сам совсем плохой стал, не пора ли метнуться кабанчиком да припасть к ногам самозваного наследничка. С-скоты неблагодарные, так сразу глазами и зыркают, никакого от их спасу. Потому с гиппократами надо тоньше, а на лечение смотреть ширше, чтобы не разбегались. Выписываю я их из болотных краев, если подумать, на безумный прайс, аж мошна государева кажный раз трещит и покряхтывает. Нет никакой мочи, то приборы им подавай, то сменные халаты тонкого шелка, то специальные шапочки из фольги, устаешь записывать. И главное, в родных местах же каждый второй коновал — народный академик, а все норовит пьявками лечить или лебеду жеваную прикладывать на компресс, да с молитвою. А мне, конечно, для поддержки штанов и окормления народонаселения такое самый раз выходит в политицском смысле, но я тоже не дурак такой родную кость подобным экспериментам подвергать. Я себя, судите сами, не на помойке нашел. Потому всю эту ерунду кушайте без меня, и вот я, кряхтя и отплевываясь, подмахиваю очередную расходную ведомость на нового спесиалиста.

И главное, обидно как, слов нет! Наши методы, старинные, проверенные веками междоусобиц, голодовок и чисток рядов, отчего-то сплошь бесполезны а даже и вредны, фуфломицин на вундервафле едет и быльем порастает, а на болотах, тьфу на них три раза, отчего-то с каждым годом увеличивается возраст дожития и множатся подверженные излечению болезни. Мне-то самому, конечно, удобно, что ни возьми, всякий мосол, член и орган можно подлечить, улучшить, ушить, пришить, отполировать, пересадить или запросто вырезать, на то и живее всех живых государь-амператор, не то что прадедушка покойный, от герпеса мозгового пострадавший, или наследничек егойный, хоть и горный орел был, а с сухой рукой и парой нательных галифе много здоровья не наживешь, отсюда и вся его теория заговора, оттуда и дело врачей.

Мне хватает ума в такие дебри не лезть. Научспецы покуда ценные — его не тронь под страхом смерти, пущай себе колупаются в своих лабораториях, мы с ними работу так и так проведем, вправим мозги почище деревенского попа на тризне. Да, это тоньше надо работать, не как тут некоторые иные, сразу норовят подследственному сапогом в дыхалку заехать. Так никаких спецов не напасешься. Потому подобные вещи я доверяю одному лишь верховному камлателю Сало с его писарским приказом. Эти кому хошь мозг помоют, но аккуратно, нежно, исподволь, без агрессии и членовредительства. На то и радиоточка в кажный дом — послушаешь так вечерок-другой вещание, наутро глядишь и проснулся новым человеком, где все как заведено: враги — злоумышляют, государство — процветает, ценности — ценятся, а духовность уж так раздухарилась, что скоро к нам научспецы задарма в очередь выстроятся на переезд, лишь бы разрешили. Потому лови момент, покуда тебе за такое-то удовольствие еще и денег приплатить готовы, по доброте душевной, согласно внутреннему нравственному императиву.

И это работает! Сегодня как раз после обеда в качестве моциона вешал на шею медальки троим таким. Лицо держат строгое, мол, знаем себе цену, но и лацканы подставляют не без удовольствия, и к поцелую руки подходят с пониманием, поклон — ни пяди ниже положенного по статуту, но и не выше, прошу вас заметить. И оглядываются все на зал так со значением — глядите, мол, замеряйте близость к телу. А мне что, мне и не жалко. Медалек этих чеканит монетный двор по мешку в неделю, а само мероприятие только в радость — лишний повод показаться челяди, зыркнув эдак глазом, чтобы знали, что государь бдит, государь знает. Вот ты, собака, что сделал для государя в свои годы? Случайно попавший под строгий огляд чиновник тут же на глазах съеживается, скукоживается, весь сразу плывет и чахнет, только и думая теперь не о злоумышлении, а как бы не опростаться нынче при всем дворе.

Через бумажную переписку такого ни в жисть не добьешься. Хоть ты им кол на голове теши. Только лично. Только глаза в глаза. А как иначе это провернуть, кроме как согнав в кучу, выстроив по рангам и различиям, и ну по ним очередями глазом зыркать, чтобы разом до каждого дошло, у каждого меж лопатками взопрело. У кого от радости, а у кого — от нутряного стылого ужаса.

А по одиночке устанешь им аудиенциев давать, это уж удел совсем избранных, вроде того же Сало, вот до чего я не терплю его рожу, в глаза бы его не видел, но нет, этого надо держать близко к телу, и чтобы отчет за каждый чих был!