Гаттак

— Ты должна выжить, чтобы Виоллу было кому воспитывать. Войну оставь тем, кто в ней что-то смыслит.

— Стесняюсь спросить, а что в ней смыслит учитель истории из Борограда? Могу поспорить, ты и порох-то впервые почуял лишь час назад.

— И проспорила бы, — буркнул себе под нос парень.

— Кто ты? — недоуменно взглянув на Гаттака, спросила Марша.

Ага, подумал он, значит, таинственный информатор не рассказал ей о том, кто я. Или сам не знает, или выполняет чужую волю. Волю того, кто в курсе. А не мой ли гость в голове за всем этим стоит, подумал Гаттак и тут же получил однозначный ответ. Нет, сказал Бор. Если бы я был настолько всемогущ, у меня не было бы нужды связываться с тобой. К сожалению, даже боги имеют предел возможностей.

— Ты и без того знаешь, — сказал Гаттак, — иначе зачем тебе потребовалось сжигать импланты в моей голове?

— Мне велело руководство.

— Мечников?

Марша не ответила. Она упорно шагала вперед какое-то время, а после перевела тему разговора в другое русло.

— Мне было сказано, что ты можешь стать одним из нас, у моего руководства были основания так полагать. Я же сама о тебе не знаю ничего! И умоляю тебя, не трать наше время. Какой у тебя план?

— На самом деле, — начал вслух рассуждать Гаттак, — ты и твои люди действительно могли бы помочь мне.

— Как? Мы сделаем все, что нужно. Дети доберутся до перевалочной базы и с одним провожатым, а я, Брод и Борис можем пойти с тобой.

— Вот и отлично, — удовлетворенно потер руки Гаттак, — а сейчас дай мне подумать. Как отправим детей и доберемся до точки выхода из тоннелей, я в деталях опишу вашу задачу.

Первые трудности начались, когда группа прикрытия добралась до основной массы беглецов. Дети вели себя тихо. Они впервые за долгое время покинули стены школы, а в подземных лабиринтах Пустоши и вовсе никто из них прежде не бывал. Гаттак постарался приободрить своих учеников, а после уделил время и Корре, которой час от часу становилось все хуже. Видимо, она серьезно отравилась угарным газом, так что выглядела сейчас не лучшим образом.

Броду и Борису идея кнесенки Марши довериться абсолютно незнакомому высшему, который еще месяц назад вовсю молился Бору, совсем не понравилась. Девушке даже пришлось напомнить им о своем титуле, чтобы убедить пойти с ней и Гаттаком. Как понял разведчик, кнесенка действительно имела солидный вес в иерархии подпольщиков и могла самостоятельно принимать решения. Ее подчиненные понимали, что Гаттак сейчас пользуется и тем положением, которое занимала кнесенка, и ее материнскими чувствами. И это им не нравилось, ох как не нравилось.

— Госпожа, — тихонько произнес Брод, отведя Маршу на пару метров в сторону, что, впрочем, не помешало Гаттаку подслушать их разговор, — мы не знаем этого высшего. Да, мы на войне, но принцип «враг моего врага — мой друг» не всегда работает так, как нам того хочется. Не лучше ли вернуться на базу, пока наши стазеры действуют? Там мы сможем организовать боевую группу и несколько диверсионных отрядов для отвлекающего маневра. Мы сможем вернуть Виоллу и без его вмешательства.

— Брод прав, — подключился к разговору второй боевик. — То, что нам было велено привести его на базу, еще ни о чем не говорит. Он может погубить всех нас.

— Ничего, что я тут и слышу вас? — возмутился Гаттак под издевательский хохот Бора в своей голове. Тот слышал все доводы и от души потешался над глупыми повстанцами. Парень поднялся на ноги, отнял свою руку от горячего лба Корры и подошел к Марше. Двое ее телохранителей встали перед ним стеной. — Пока вы будете организовывать свои группы, пока вернетесь с подмогой, девочку или запытают, или увезут в Бороград. И одному Бору известно, как ее будут использовать против нас.

— Нас? — зацепился за это слово Брод. — Приятель, никаких нас тут нет. Есть мы, а есть ты и твоя сучка. И нам до сих пор неизвестны мотивы начальства, из-за которых нам пришлось рисковать жизнями ради вас.

— Пусть так, но вы же не станете отрицать того, что в данном вопросе я более компетентен.

— В вопросе пыток маленьких детей? — вмешался в разговор Борис.

Кнесенка Марша на этих словах заметно вздрогнула и пристально посмотрела в глаза Гаттаку.

— Да, — смело ответил тот, — именно в этих вопросах. И если вам действительно дорога жизнь Виоллы, послушайте меня. У нас нет иного выхода, действовать нужно незамедлительно. Я знаю, где она сейчас, знаю, кто ее удерживает. И я знаю, как именно нужно действовать.

— И откуда такая осведомленность? — тихо спросила Марша.

И Гаттак решился на самый глупый поступок в своей жизни — он просто сказал правду.

— Я знаю, в чьих руках Виолла, потому что сам сдал ее врагу.

Глава 25 Прозрение

Нападения он ожидал. Собственно, он сам его и спровоцировал, иначе эти двое точно переубедили бы кнесенку. Гаттаку нужно было показать свою силу, убедить и Маршу, и ее боевиков в том, что он не простой учитель из Борограда.