Газета (СИ)

И слово «Хозяева», напечатанное с большой буквы, означает не просто владельцев заброшенной и разрушающейся недвижимости. Скорее его следует интерпретировать как «Владыки» или «Властелины»…

Бред, тряхнул головой Франджони. За окнами по-прежнему было темно, и теперь он точно знал, что не заснет. Не отважится выключить свет и закрыть глаза (кто сказал, что зажмуриться — лучшее лекарство от страха? Томас с детства знал, что так, когда не видишь, становится только страшнее). Но что же все это значит?!

Он вновь перевернул газету на первую страницу. Что там еще было — кажется, про бурение… «мы не знаем, ЧТО ЕЩЕ может вырваться из-под земли…» А может, это вовсе и не газета? Недаром же ее доставили в необычное время. Может, это рекламная акция какого-нибудь нового фильма ужасов?

Нет, вверху стояли привычные буквы «Барлингтон Бюллетень». Ниже дата: «Четверг, 31 октября 2013».

Черт, ну конечно же! Хэллоуин! Франджони совсем забыл об этом. То есть, конечно, не совсем забыл — попробуй забудь, когда три четверти домов на твоей улицы украшены тыквами, тряпичными привидениями и искусственной паутиной — но вся эта бутафория начала появляться еще несколько недель назад, а за точными датами Франджони перестал следить с тех пор, как вышел на пенсию. Сам праздник он не любил с детства. Его родители, строгие евангелисты, считали обычай наряжаться нечистью «сатанистским», и, естественно, вечером 31 октября дверь их дома оставалась запертой — как для детворы снаружи, так и для маленького Томми изнутри. Лишенный возможности веселиться и собирать конфеты вместе с другими, Томми поневоле проникался угрюмой ненавистью и к самому развлечению, и к его участникам. Строгое воспитание, впрочем, не сделало его столь же ортодоксальным в вере — женившись на Марджори (ныне уже семь лет как покойной), он с легкостью перешел в католичество, а в последние годы и вовсе считал себя агностиком — как не раз бормотал он, читая газету или смотря новости по телевизору, «и они хотят сказать, что все вот это творится по воле всемогущего и всеблагого бога?» Тем не менее, к Хэллоуину он по-прежнему относился отрицательно, полагая, что это дурной обычай, который учит детей попрошайничать и хулиганить. Своих детей у них с Марджори никогда не было, о чем сожалела она, но не он. (В конце концов, когда давно миновали уже все отпущенные природой сроки, в ее матке все же начало кое-что расти… но это не было дитя. Томас порою думал, что если бы она не мечтала о ребенке так упорно, то не вынянчила бы его зловещий антипод, убивший ее в неполные 63).

Соответственно, и дети окрестных домов знали, что стучаться в дверь дома номер 7 по Шиллер Стрит бесполезно. Никаких обещанных традиционной присказкой «гадостей» они не делали — времена безнаказанных шалостей канули вместе с эпохой, когда не было ни мобильных телефонов, ни бдительных мамаш, видящих педофила в каждом посмотревшем в сторону детской площадки незнакомце — просто обходили этот дом стороной. Впрочем, надо отдать должное этим мамашам, в последние годы и другие дома слышали под дверью классическое «Сладость или гадость!» все реже. Позволять маленькому ребенку без присмотра ходить по соседям, да еще и на ночь глядя — нет, что вы. Пусть лучше посмотрит мультики про Хэллоуин по телевизору.

Но, в любом случае, все праздношатания (как определял их Франджони) должны были начаться лишь вечером. А сейчас было только раннее утро, если судить по часам, а если по темноте за окнами, то и вовсе ночь, и Томасу подсознательно казалось, что прошлый день все еще не завершился. Но с точки зрения газеты, даже если она и была напечатана чуть раньше полуночи (так это или нет, Томас не знал), было уже, конечно, полноценное 31 число.

Франджони неодобрительно пожевал губами. В прежние годы «Бюллетень» такого себе не позволял — ни в Хэллоуин, ни даже в День Апрельского Дурака. На странице комиксов, пожалуйста, шутите сколько угодно, но в серьезных статьях? Опять какие-то дурацкие нововведения. Все зло в мире от нововведений… ну, почти все.

Он снова принялся переворачивать страницы. Разворот, целиком посвященный некрологам, он всегда пролистывал, не глядя, и с максимальной поспешностью; хотя некоторые в старости приобретают особый, даже болезненный интерес к теме смерти, Франджони, напротив, старался избегать любых упоминаний этой темы. Но его взгляд против его воли скользнул по странице и, прежде чем Франджони успел ее перелистнуть, зацепился за одно из имен: Комбопьяно, Энтони Ф.