Газета "Своими Именами" №28 от 10.07.2012

В молодости попался мне в руки сборник рассказов Шолом Алейхема «Счастье привалило» и с тех пор я стал поклонником его ироничного, человечного, тонкого, неподражаемого, с саркастической изюминкой юмора. Ничего подобного в русской литературе нет. До революции в России творили талантливые еврейские писатели – Абрамович, Липецкий, Спектор, Перец, Шолом-Аш и другие. Но самым замечательным среди них был Шолом Алейхем. В своём завещании он потребовал, чтобы на памятнике на его могиле были начертаны сочинённые им стихи, которые начинаются такими словами: «Здесь погребён простой еврей. Он был писатель из народа». Шолом-Алейхем творил в еврейской литературе и гордился этим. Он заботился о развитии еврейской литературы. Но в этом своём стремлении он был лишь исключением. Его соплеменники стремились трудиться на ниве русской литературы, не задумываясь о еврейской. Осип Мандельштам, Агния Барто, Борис Горбатов, Евгений Долматовский, Самуил Маршак, Анатолий Рыбаков (в девичестве Аронов), Лев Шейнин, Илья Ильф, вот далеко не полный список наиболее известных писателей и поэтов еврейской национальности, начало творчества которых приходится на 20-30-е годы, которые никогда не писали на дренееврейском языке или идиш. Чем это было вызвано? Может быть, в веками выработанном в характере евреев торгашеском подходе? Писать по-русски – иметь большую, чем среди евреев, аудиторию читателей и, как результат, иметь больший шанс выдвинуться. Да и малочисленная еврейская национальность не смогла бы выдержать поток соискателей на гениальность, который хлынул из еврейской среды, когда для Советской власти забота о писателях стала делом государственным, что сулило хлеб. В Советском Союзе просматривалась интересная тенденция: евреи «осчастливливали» своим творчеством русскую литературу, не пожелав предварительно трудиться в сфере производства. Окончив, как правило, технические ВУЗы, они вдруг становились поэтами и прозаиками, втискиваясь в изрядно разбухший от них Союз писателей. Членский билет Союза писателей давал возможность паразитировать на полном законном основании. «Из 1102 членов московской писательской организации русских – 662 человека (60%), евреев – 329 человек (29,8%), украинцев – 23 человека, армян 21 человек, других национальностей – 67 человек – пишут 24.03.1953 г. в совместном письме в ЦК КПСС писатели Фадеев, Симонов и Сурков. - При создании Союза советских писателей в 1934 году в московскую писательскую организацию был принят 351 человек, из них писателей еврейской национальности 85 человек (34,8%); в 1941-1946 гг. принято 265 человек, из них писателей еврейской национальности – 75 человек (28,4%). … Такой искусственно завышенный приём в Союз писателей лиц еврейской национальности объясняется тем, что многие из них принимались не по литературным заслугам, а в результате сниженных требований, приятельских отношений, а в ряде случаев и в результате замаскированных проявлений националистической семейственности». И это писано в год, который евреи представляют как разгул сталинского гонения на них. Во времена хрущёвского правления Союз писателей ещё более разбух от гениев еврейской национальности, а к восьмидесятым годам превратился в чисто еврейский кагал, активно орудующий в русской литературе.

В русской литературе творили много евреев, которые всю жизнь представляли себя только русскими поэтами и прозаиками. Доходит до парадокса. В Википедии читаем: «Саша Чёрный (настоящее имя Александр Михайлович Гликберг) – русский поэт. …Саша Чёрный родился в многодетной еврейской семье провизора, агента торговой фирмы». Мама еврейка, отец еврей, а сын русский. Еврей Бродский так же, как и его соплеменники, всю жизнь утверждал, что он русский поэт, что творит он в русской литературе. Ну и пусть бы творил, ели бы это действительно шло на обогащение русской литературы, если бы он действительно с искренней любовью относился к русской культуре, если бы он, как его друг, известный советский поэт, еврей по национальности, Евгений Евтушенко, воскликнул: «Мы – русские, мы – дети Волги./ Для нас значения полны/ Её медлительные. волны,/ Тяжёлые, как валуны». Но ничего подобного в «творениях» Бродского нет. Приведённые примеры его поделок, хотя и написаны на русском языке, но не несут в себе, даже отдалённо, традиции и особенности русской поэзии. Если послушать бродсковедов, то Бродский только то и делал, что колготился, отдавая всего себя «восстановлению форм и тропов» русской культуры. Вот вам еще два примера этих «форм и троп» его русскости.