Газета Завтра 41 (1245 2017)

Много раз видел, как наши генералы эмоционально объясняли сирийцам что-то в духе: "Скажи этому представителю сирийского народа, что там, на высоте, никого уже нет. Мы туда "дцать" ФАБов положили по блиндажу, потом "дцать" залпов 152-мм, потом "вертушки" отработали. Там один пулемётчик сидит, его разведка в приборы видит, ты его охвати с фланга, отвлеки и танком накрой. Нету там никакого ПТРК, нету! Пока твои солдаты туда не заползут, высота не будет считаться взятой". Или: "Да мы по той высоте последние два часа долбим, там пусто давно, они отошли. Да они не дураки под огнём сидеть. Стреляют с соседней. Там два километра, по вам в жизни не попадут. Ты проскочи участок, через 500 метров тебя во-он тот утёс прикроет, там мёртвая зона, мы с воздуха видим, там пусто, у нас беспилотник висит. Твои 20 минут на склоне лежали, пока с соседней высоты одинокий боевик из расщелины не выполз, миномёт не развернул и три мины по тебе не выпустил. А твои отошли после этого. Вы там второй день туда-сюда ходите. Проскочи ты этот склон". Штаб контролирует ситуацию в целом, на КП очевидно, какое подразделение продвигается, какое нет. Где противник концентрирует для контратаки силы, выявленные разведкой и перехватами, где сопротивление ожесточённое, а где вялая перестрелка. Ищутся слабые места для прорыва. С позиции же рядового пехотинца кажется, что его участок самый важный и что именно по нему идёт стрельба всего фронта и именно против него противник собирает ударные силы для атаки, поэтому отдельные подразделения могут откатиться или остановиться.