Газета Завтра 412 (43 2001)

На уровне материи существует целая иерархия уровней. Может быть грубая глина, может быть тонкая и субтильная. Когда люди говорят о духе, они обычно имеют в виду "духовность", подразумевая тонкие субтильные состояния высокоорганизованной материи. Сущность тирании есть, на самом деле, воля к утверждению этой субтильной материи в качестве последней высшей инстанции против воли к братству, справедливости, к какому-то отчаянному прорыву в запредельное. Сущность тирании в том, чтобы навеки загасить этот язык пламени, исключить самую возможность даже мыслить о нем и навеки утвердить субтильную организацию материи вместо духа как последний принцип иерархического превосходства.

А что такое субтильный уровень материи? Это информационный поток. Антропофицировать его, сделать вместилищем человечества и есть задача исторического процесса с точки зрения сил, которые стремятся утвердить глобальную систему.

А.П. Но попытка заключить землю в некую скорлупу: военно-информационную, этико-магическую — обречена на провал. Потому что земля открыта космосу. Землю невозможно заковать в абсолютную броню, вырвать из контекста духа. И сквозь любую броню, сквозь любые обивки, которые накладываются на землю, всегда будет светить дух, зрак божий будет созерцать любые катакомбы, камеры, отсеки, которые здесь создаются, и в этом смысле, я убежден, вычеркнуть из человечества вторую, райскую, тенденцию невозможною. Очередная попытка заковать ее, замуровать, отсечь обречена на провал. Думаю, что сегодня, когда человечество страшно напряжено, выделяется колоссальное количество энергии разных видов: агрессивной, энергии страха, сопротивления, энергии молитв. Есть ли некие знаки того, что скважина, через которую небо продолжает светить, останется?

Г.Д. То, о чем ты говоришь, связано с человеческой энергетикой, ее выходом в виде знамений, чудес. Если говорить об исламской традиции, в ней чудо обозначается словом, которое имеет первое значение "знак" или "знаменье". Чудо важно и интересно нам не как нарушение законов природы ради них самих, а как некое свидетельствование нового смысла, стоящего за этим. Что касается энергии, то человечество всегда выделяло энергию, и правящий класс всегда был озабочен тем, каким образом увеличить ее выход.

Человек, когда он рождается, ходит в школу по обязанности, потом по обязанности — на работу, потом принимает обязанность заботы о семье и так далее, выделяет огромное количество энергии. Понятно, что буржуа, который имеет массу потребностей, выделяет на много порядков больше энергии, чем египетский раб, у которого есть набедренная повязка, кусок лепешки и носилки для переноса кучи песка. Поэтому задача правящих классов всегда заключалась в том, чтобы содействовать техническому и социальному прогрессу не потому, что они любили человечество, а потому, что с десяти, ста миллионов мещан и буржуа городского типа можно снять неизмеримо больше всевозможной энергии, чем с кучки голодранцев, которые кайлом роют котлованы и носят камни для строительства пирамид.

Теперь, что касается возможности превратить в вечную тюрьму сферу человеческого бытия, чего дух не позволяет сделать. Здесь много ловушек для такого неуравновешенного, двойственного существа, как человек, который сопрягает в себе глиняную субстанцию и исчезающе малую точку света, вброшенную в эту глиняную темницу. Конкретное человечество, частью которого мы являемся, может быть просто списано, как очередной неудавшийся слепок. Глина в данном случае не справилась, не смогла принять искру.

Встает вопрос о критической массе праведников, которые несут искру. Этих праведников должно быть столько, чтобы Господь согласился пощадить ради них Содом и Гоморру. Он спрашивал Лота: "А можешь ты назвать сто праведников, чтобы оставить эти города?" Лот отвечал: "Нет". "А 80? А 60? А 10?" Он же не спрашивает 5, 3. Он говорит: "10 не можешь — уходи!".