Газета Завтра 8 (1212 2017)

Большинству критиков не понравилась антитеза: небожитель против гопника. Мол, наши лучшие девушки так устают от грубых мужчин, простоты нравов и половой свободы, что бросаются на шею первому встречному д’Артаньяну-гуманоиду. На несколько минут мы погружаемся в мир, откуда прилетел Хейкен: чистый воздух, зелень, вода и много-много умной, ненавязчивой техники. Что сие напоминает? Пространства братьев Стругацких. Что-то вроде этого: "Он вышел. Он вышел в незнакомую и, в общем-то, чужую жизнь, под бескрайнее небо, в зелень бескрайних садов. В мир, где, наверное, стрелами уходят за горизонт стеклянные автострады, где стройные здания бросают на площади ажурные тени. Где мчатся машины без людей и с людьми, облачёнными в диковинные одежды, спокойными, умными, доброжелательными, всегда очень занятыми и очень этим довольными". Мир Полдня. Где-то в бескрайней дали пребывает… наше же Светлое Будущее, которое мы почему-то не построили. Они осознали себя и небо, высокоразвиты, гуманны. Разве что не умеют выражать эмоции — как привыкли земляне. Однако у героев Стругацких и Ефремова тоже нет навыка визжать, реготать или гневаться — те всегда ровны, спокойно-ясны, и, как говорили о себе герои ефремовской "Туманности", "исчезло искусное жонглирование словами, так называемое остроумие". В "Притяжении" нам показали не какого-то равнодушного бяку-железяку с расистскими замашками, а посланника цивилизаций, не отказавшихся от Прекрасного Далёка. Высокие технологии, достижение практического бессмертия, полёты в космос. Им противопоставлены "лайкающие" и "постящие", сексуально-раскрепощённые и агрессивно-жующие. Великолепно скроен образ "современной бабульки" (Людмила Максакова): мадам зависает в интернете и не желает, чтоб её называли бабушкой. Только по имени! В советской фантастике часто изображали бодрых стариков, которые в свои… сто лет всё ещё работают, летают, мыслят. У нас — не то. Престарелое кокетство, модничанье, подростковые словечки. А что же юные? Слабые и злые. Перекошенное лицо районного мачо — Тёмы. Битва за самочку. Аффект напополам с рыданием. Хейкен не сразу отвечает злом на зло, но потом всех легко раскидывает, как… наш привычный Электроник. Памятный с детства инцидент с Макаром Гусевым — попытка миролюбиво решить проблему, но если это не принимается… Они — это параллельная реальность, где человечество пошло по пути свершений вместо того, чтобы — как мы — растить коллективного Кадавра ("модель человека, неудовлетворённого желудочно", выпестованная профессором Выбегалло в автоклаве! — Г.И.). Увы и ах. В финале звучит своеобразный приговор Земле: мы хуже, чем те. Нас надо облетать, избегать и ни за что с нами не контактировать. Этот-то контакт — бедственная случайность. Вызываем отторжение. Конечно, у землян есть надежда. Но! Если мы перестанем быть рабами инстинктов и потребления. Если мы обратимся к небу. У таких, как Юля и её отец-военный (великолепная игра Олега Меньшикова), такой шанс имеется. "Они были слишком пассивны и слишком невежественны. Рабство их зиждилось на пассивности и невежестве, а пассивность и невежество вновь и вновь порождали рабство. Если бы они все были одинаковы, руки опустились бы, и не на что было бы надеяться. Но все-таки они были людьми, носителями искры разума. И постоянно то тут, то там вспыхивали и разгорались в их толще огоньки неимоверно далёкого и неизбежного будущего. Вспыхивали, несмотря ни на что. Несмотря на всю их кажущуюся никчёмность. Несмотря на гнёт. Несмотря на то, что их затаптывали сапогами. Несмотря на то, что они были не нужны никому на свете и все на свете были против них. Несмотря на то, что в самом лучшем случае они могли рассчитывать на презрительную недоумённую жалость…". Это мысли дона Руматы — нашего не случившегося потомка из "Трудно быть Богом". Эволюция — неизбежна. Будущее — в нас. Несмотря ни на что. Убей в себе кадавра, землянин, и тогда отторжение сменится притяжением.

Фёдор, вы о чём?

Фёдор, вы о чём?

Татьяна Антонова

23 февраля 2017 0

О чём же идёт речь в "Притяжении 2017"? О пришельцах-рабовладельцах? О всемогущей любви? О расейской военной мощи и её недалёких полковниках или о депутатах-комиках из Госдумы? Ерунда, берите круче! В рекламных рецензиях (за счёт того же многострадального бюджета?) пишут, что кинокартина, с её сплошными достоинствами, на самом деле является ещё и предсказанием грядущего страшного "русского бунта", который уже не будет "бессмысленным и беспощадным", а, дескать, наоборот — здравой и толковой революцией. Мол, так дальше жить нельзя, но вся надежда — не на собственные силы, а на высокотехнологичных и бесконечно доброжелательных к нам пришельцев, неважно откуда.

Ничего удивительного, в среде отечественных режиссёров — сплошь и рядом рукопожатные и неполживые ясновидцы-предсказатели нашего будущего.