Газета Завтра 937 (44 2011)

— Дорога не ваша, а колхозная. Нечего было без спроса на нашу частную собственность наезжать. Я же не хожу через ваши квартиры. Это во-первых. Во-вторых, здрасьте! Альтернатива — вон дорога через лес или задним ходом через канавы. А в-третьих, я не слышу ответа: так дорогу строить будем или по домам?

В это время из леса, откуда выехал экскаватор, начинают подтягиваться молодые и крепкие деревенские мужики — все, как один, похожие на Митрича. Гул в толпе стихает.

— Сыновья это мои. Дорогу бум строить, или я поехал? Нам уж обедать пора по расписанию.

Измученный народ, скрипя барсетками, сдаётся:

— И сколько?

— С легковушки 500, с джипа и с фур по штуке.

— Ничего себе цены?! Однако... А ты-то кто сам такой?!

— Цены как цены — рыночные. Еще пять минут постою — и вырасти могут. А я кто? Да такой же как все вы — эффективный тракторист. Мы ведь сегодня все в стране эффективные, каждый на своем месте....

Наталия Стяжкина -- Хруст французской булки

Сегодня нам ничего не остаётся, как развести руками, и воскликнуть вслед за знаменитым мастером рекламного дизайна Максиме Виньелли: "Дизайн всеобщ!" Это та данность, тот признак времён, с которым одновременно и необходимо, и бессмысленно бороться. Это рок, подобный всеядной чёрной дыре. Вначале он презрительно назывался "декадентское оформительство". Потом подозрительно — "дизайн". Теперь подобострастно — "Его Величество Дизайн".

Дизайн, пожалуй, самый верный и преданный слуга нашего времени и нашего мира, где процветает культ вещей и вещиц. Недавно мне пришлось ещё раз наглядно в этом убедиться. В гипермаркете "Ашан" проводилась "Неделя Франции". Чего здесь только не было: бесчисленные изысканные соусы, паштеты, сыры, мороженое, йогурты, пирожные, булочки… Настоящая французская парфюмерия и косметика… В воздухе витал тот самый утонченный аромат, который французы, не смущаясь, продают в баночках с надписью "Воздух Парижа" всем галлофилам и франкофонам.

А публика! Казалось, эти mademoiselle и madame только что гуляли по Елисейским полям и Монмартру. Слетевшиеся на французский амбре модные интеллигентные барышни и дамы с любовью и тщанием, не глядя, собирали с прилавков всё, что видели перед собой. Воистину, то был триумф эстетского потребительского дизайна, прямым попаданием точечно воздействующего на социум.

Любому, даже самому извращенно-тонкому вкусу во внешнем виде "продукции" придраться было не к чему: элегантность, тонкая графика, пастельные тона, приятный ненавязчивый шрифт, изящная форма упаковки. Всё это завораживало. А главное! — на каждой упаковке красовалась зелёная ветвь и надпись об "экологически чистом" товаре.

Каково же было моё чувство, когда я посмотрела набранный мельчайшим шрифтом состав всех этих прекраснейших масел, соусов, пирожных и паштетов. Везде, без исключения, в состав входил модифицированный крахмал, бессчётное количество ароматизаторов, разрыхлителей, загустителей, красителей и консервантов. То была экология смерти. Система отчистки Земли от населяющего ее человечества. Под благородной вуалью скрывались чёрные пустые глазницы и голый оскал...

Ведь дизайн — это великое мировое лжеискусство, порожденное отцом лжи. Оно выдувает пустые радужные мыльные пузыри из ядовитой вонючей смеси. Оно не способно вдохнуть душу и в собственные творения. Равно как и не способно содействовать жизни.

Культ вещей, вещиц и красивых обёрток — опасен. Будьте бдительны!

Анна Серафимова -- Жили-были

"Я против кровопролития", — заявил Пётр Арсентьевич. Вопрос нужно решать не столь жестоко. Пока не испробованы другие методы воздействия, не нужно прибегать к крайнему средству, каковым пролитие крови является. Мнения разделились. Одни, относившие себя к лучшей части человечества, верящей в исправление, были за решение проблемы без прибегания к кардинальным средствам, каковым пускание крови является. Советовали не спешить: вдруг само всё рассосётся. Как якобы не раз бывало в мировой истории.

Другие говорили, что иначе нельзя. Промедление смерти подобно. Первые на это отвечали, мол, стало быть, так господу угодно. Всё в его власти. Вторые парировали, что врачи и спасатели тогда прямые противу воли господа идут. Лежит человек под завалами дома при землетрясении — и лежи себе. Дискуссии не прекращались. Но кровь не пускалась. "Рассасывание — наше всё",— провозгласили гуманисты. Пётр Арсентьевич был в числе их.

Он не оставил без внимания проблему. Наблюдал за процессом и предлагал всё новые гуманные средства лечения. Действительно, разве тёмное пятнышко на мизинчике — повод браться за скальпель? А если вазелином смазать? Как и боли в сердце — не повод браться за вилы, то бишь скальпель. Может быть, не гнаться с хирургическим ножом за больным, а — вазелином? В области сердца или в области пятки. Говорят, именно так поступают эскулапы племён дельты Амазонки. У них нет вазелина? Но чем-то же они смазывают себя? Пусть у нас будет вазелин.