Где болит? Что интерн делал дальше

– В придачу я отдала ему свои часы, и знаете, что самое неприятное? – спросила она.

– Что же? – ответил я, пытаясь себе представить, что может быть хуже, чем обнаружить, что цена твоей жизни – 20 фунтов да поношенные Argos.

– Когда я очнулась в скорой, то поняла, что он еще и сережки с меня снял. Господи, они-то ему зачем понадобились?

Миссис Грин рассказала, что у нее выдался нелегкий день. Она решила покончить с собой, ну или, точнее, заплатить кое-кому, чтобы он за нее это сделал, потому что в то утро ей прислали выписку по кредитной карте.

– Мне никогда не выплатить такой суммы – это я сразу поняла. Тут муж тоже ее увидел и стал на меня кричать. Я почувствовала себя полным ничтожеством.

Сумма долга по кредитке, накопившаяся за последнюю пару лет, превышала ее зарплату почти в восемь раз.

В том, что миссис Грин оказалась в подобной ситуации, можно было обвинить множество людей, включая ее саму. Кредиты, точно так же, как и наркотики, сулят немедленное удовольствие, которое так и манит людей наподобие миссис Грин. Что хорошего было в ее жизни? У мужа рассеянный склероз, живут в крошечной муниципальной квартире, зарплата – кот наплакал. Она потратила эти деньги, покупая вещи, которые не могла себе позволить, просто чтобы почувствовать себя немного лучше. В нашем обществе, чтобы быть кем-то, надо потреблять. Счастье стоит на полке в магазине за углом – естественно, с ценником.

На утро, под конец дежурства, я выписал миссис Грин: результаты ее анализов были в норме. Когда я пришел в палату, вокруг ее постели стояли муж и двое детей: они говорили, как сильно ее любят и что ей ни о чем не надо тревожиться. Все-таки есть на свете вещи, которые за деньги и правда не купишь.

Глава 10

Ночь оказалась по-настоящему кровавой. Мы оба даже не знали, что происходило с другим, пока все не осталось позади и мы не уселись за кухонным столом, чтобы обменяться своими историями, потрясенные и растерянные. И Руби, и мне – пускай и по-разному – в тот вечер очень сильно повезло.

Все началось с того, что мы договорились встретиться с Льюисом и Суприей. Руби была на работе, но обещала присоединиться к нам позже. Мы отправились поужинать в ресторан под тем предлогом, что еще не отмечали день рождения Суприи, хотя он давно миновал и мы переносили празднование столько раз, что как-то о нем забыли. Суприя была страшно загружена на новой работе в онкологии, составлявшей часть ее подготовки по общей медицине. Она поставила себе цель стать консультантом в университетском госпитале и заниматься помимо лечения пациентов еще и научными исследованиями. Особенно ее интересовали почки. Никто из нас ее увлечения не разделял: забавный маленький орган в форме фасолины постоянно грозил нам опасностью как в период учебы, когда внезапно выяснялось, что он может влиять практически на любые процессы в организме, так и теперь, на работе, из-за своей неприятной привычки отказывать в самый неподходящий момент.

– Почки меня интересуют только смешанными с говядиной и запеченными в пироге, – заявил Льюис.

Суприя фыркнула.

– Да они же великолепны! Возьмем, например, их роль в ренин-ангиотензиновой системе…

– Нет! – воскликнули мы хором.

– Первое правило сегодняшнего вечера: не говорить о почках, – сказал Льюис, складывая руки на груди.

– Можно подумать, твои разговоры интересней, – обиделась Суприя. – Почки хотя бы есть у каждого человека, а ты вечно рассуждаешь о всяких вещах, про которые никто и слыхом не слыхивал.

Это была правда. Хотя Льюис в данный момент работал в педиатрии в рамках подготовки к практике семейного врача и подумывал также о карьере в спортивной медицине, у него имелась ставшая притчей во языцех склонность копаться в разных синдромах, которые состоят из целого комплекса проявлений и получают название по фамилии впервые их описавшего врача. Синдромы эти – штука крайне причудливая и встречающаяся очень и очень редко. В клинической практике знакомство с ними ничем не поможет, зато на экзамене гарантирует высокую оценку, которую можно с гордостью занести в свой актив. Я уверен, что именно поэтому Льюис в университете так преуспевал: рассказывал экзаменаторам про синдромы, о которых даже им слышать не приходилось.

Одним из его фаворитов был синдром Лериша – насчет ударения не беспокойтесь, уверяю, вам никогда не придется произносить это называние вслух, даже если соберетесь сыграть в «Счастливый случай». Он состоит из триады симптомов: нарушение кровотока в нижних конечностях, боли при ходьбе и импотенция. Льюис коллекционировал раритетные болезни, как другие коллекционируют марки, правда, последние раздражают значительно меньше. Признаться честно, слушая его подробнейшие рассказы про какой-нибудь очередной синдром, встречающийся не чаще, чем курица с зубами, я начинал подозревать у себя самого болезнь Желино – состояние, обычно проявляющееся у молодых людей, которых внезапно, в самых неподходящих обстоятельствах, охватывает непреодолимая сонливость. Боже, ну вот опять!

– Ладно, про редкие заболевания тоже не говорим, – согласился Льюис.