Где ночует зимний ветер

Меня постоянно влекла к себе камералка. На столах лежали знакомые образцы. По оставленным вещам в пустой палатке узнавала аккуратного Александра Савельевича, Боба Большого, Сергея, Президента и Боба Маленького. Пока никого не было, доставала лупу и внимательно изучала камни. Мне хотелось разобраться в них, запомнить вкрапления, изгибы и рисунки. Попробовала зарисовать. Но черный карандаш не передавал богатства красок. В ящике нашла цветные карандаши. Моя мазня была далека от совершенства, и это раздражало меня и злило, но я решила не сдаваться. Продолжала рисовать. Портила один лист за другим, стараясь добиться сходства в рисунке и цвете.

Скоро заметила, во многих камнях видны мелкие слоики, которые построены одинаково: слоики грубых частиц в правой стороне, а тонкие слева. Слоики похожи на годовые кольца пней. «Может быть, слоики тоже «годовые кольца»?» — подумала я. — Талые воды выносят с земли крупные частицы, а потом летом и зимой постепенно осаждается на дно моря более мелкая «муть». Вот и образуется такой слой. А за следующий год — еще один. За тысячи лет набралась толщина. По ней можно определить.

Догадка поразила меня: нельзя ли по рисунку камней определять образование породы и узнавать, откуда они сами? Мне захотелось это точнее узнать.

Выручала всегда Тося Ермолова. Она охотно доверяла мне образцы, учила меня. Я рассказала подруге о своих наблюдениях.

Сладкоежка внимательно выслушала меня. Приоткрыла рот от удивления.

— Анфиса, ты сама придумала? Скажи, вычитала в книге?

— Придумала.

— Не врешь? — Тося пытливо смотрела мне в глаза.

— Честное слово!

— Анфиска, ты прирожденный геолог! — Студентка порывисто обхватила меня и закружила по палатке. — Тебе надо учиться на геолога, а мне идти работать на кондитерскую фабрику. Названия новых конфет я уже придумала: «Северное сияние», «Олененок», «Уральская сказка».

Однажды я забыла в камералке свою тетрадь с рисунками. Прибежала за ней и остолбенела: Александр Савельевич внимательно перелистывал страницы.

— Точно передано, типичный кварцит!

Я покраснела от радости: он признал мой успех.

— Лариса, ты рисовала? — спросил начальник партии, смотря на девушку. Она неторопливо затачивала острым ножом цветные карандаши.

— Кажется, Президент рисовал, — ответила лениво Чаплыгина и, посмотревшись в зеркало, поправила сбившийся локон.

Я решила промолчать.

Через день я набралась храбрости и попросила Александра Савельевича взять меня с собой в горы. Александр Савельевич улыбнулся.

— Придется попробовать. Ты готовься. Рюкзак припаси. Нож. Сумку полевую.

— Рюкзак есть. Нож у меня охотничий. Сумку достану! — обрадованно закивала я головой.

Проснулась неожиданно. Глаза уперлись в темную стенку палатки. Рядом с койкой на ящике стучал дятлом будильник радистки. По нему Ольга точно два раза в день выходила в эфир и слушала рацию сто десятого километра.

Стрелки встретились на цифре двенадцать и застыли, похожие на пузатого черного жука-носорога. Напрасно я силилась понять, что это — двенадцать дня или ночи.

За палаткой светло, как днем. Трава и ближние скалы сверкали по-прежнему своими зелеными и темно-красными первозданными цветами. В ущельях и на хребтах белел снег, переливалась прозрачная голубая вода в Хауте.

Белые ночи закружили, спутали все мои понятия о времени. Я давно потеряла счет дням месяца и не представляла ясно, когда легла спать: в воскресенье, среду или субботу.

Глухие удары сердца заставили прислушаться. Внутренний календарь закончил свой отсчет. Новый толчок крови, и я поняла причину необыкновенного волнения. Радостно улыбнулась, горячо шепча:

— Сегодня двадцать восьмое, сегодня двадцать восьмое! Я именинница! Я именинница! — чуть не закричала громко, ошалело, во весь голос, в восторге от своей ранней побудки. Но в последний момент сдержалась: девчонки безучастно храпели, и мое ликование их совершенно не трогало.

С грустью невольно вспомнила маму. Представила, как в этот день бывало в Москве. Мама поднималась на рассвете, ставила на кухне тесто. Я просыпалась. В комнате на столе под белым полотенцем стоял теплый пирог. Мама подходила к моей кровати, гладила рукой по голове: «Дорогая дочуля, поздравляю с днем рождения! Поздравляю! — мама осторожно дергала меня за уши и весело приговаривала. — Расти большая. Будь умницей. Расти большая!».

Я босиком, в рубашке подскакивала к столу и сдергивала полотенце. На круглом пироге черными изюминами выложена цифра моих лет.

В прошлом году, когда мне исполнилось шестнадцать лет, мама подарила мне шерстяную кофточку и босоножки с кожаными бантиками. Мы сели к столу. Мама достала три рюмки — одну для папы: он всегда словно присутствовал с нами за столом на всех семейных торжествах. Выпили.

Потом приходили поздравлять соседи: Зина, Славик, Алевтина Васильевна, Абажуркина Серафима Ивановна. Кондитер Яковлев преподнес торт, и я съела шестнадцать маленьких розочек!

Поздравляли девчонки в классе, мальчишки. Дарили безделушки, открытки.