Где ночует зимний ветер

— Анфиса, не дури! Ничего со мной не случится. Ты иди, я тебе приказываю. Говорила, что отец у тебя воевал. Значит, знаешь — приказ не обсуждают, а выполняют.

— Выполняю!

— Вот и хорошо… Так и пойдешь… А я пока запишу… Все замеры по магнитному полюсу, склонение плюс двадцать пять градусов… Четыреста метров выше слияния Хауты с первым притоком Саурея. Коренные обнажения тянутся от точки четыреста метров на сто семьдесят метров по борту ручья, выше — курумник. Ниже отметки — закрыто снегом. От точки четыреста до четыреста один — сто десять метров, семьдесят процентов уреза — коренные обнажения темно-зеленых зернистых туфов основного состава. Простирание — двадцать — тридцать градусов, угол падения — восемьдесят градусов на запад. По сланцеватости развивается полосчатость, более осветленные скварцованные и более темные хлоротизированные полосы. Я записал. Это общая картина… Тебе надо собрать образцы! — Александр Савельевич протянул геологический молоток. — Шагай смелей, девочка!

Я понимающе посмотрела на начальника партии и осторожно двинулась вперед. Ноги заскользили по снегу, и я задниками сапог выбивала ступеньки, чтобы не упасть.

— Один, два, три, четыре! — начала я отсчет шагов. Боялась сбиться и поэтому громко выкрикивала каждую цифру. — Сто!

Мне надо было найти камень и отбить от него кусочек для образца. Положить в специальный мешочек. Но напрасно я смотрела по сторонам: глубокий снег плотно лежал на склоне горы.

— Сто шагов — снег! — громко прокричала я Александру Савельевичу, напрягая голос. — Ставьте точку.

И снова я начала спускаться вниз и отсчитывала шаги. Поскользнулась. Покатилась вниз. Можно было отсюда продолжать счет, но стыдно обманывать геолога. Я сбросила рюкзак и налегке стала карабкаться с молотком по мокрым уступам вверх. «Виноват тяжелый рюкзак, — убеждала я себя. — Консервов набрала много. Груз толкнул… Я не трусиха».

Подошла к краю и посмотрела вниз. Снова не хватило решимости сделать первый шаг. Закрыла глаза от страха.

— Анфиса, дошла?

Голос Александра Савельевича прозвучал сурово, как приказ. Приказ заставлял папу идти в атаку. Александр Савельевич тоже фронтовик. Он не был трусом. Неужели я испугаюсь и подведу их? Этому не бывать! Я не имела права трусить. Стиснула зубы и шагнула с камня вниз.

— Один, два, три, четыре, пять, двадцать, тридцать… сто! — медленно отсчитывала я шаги.

Передо мной выросла красная глыба. Я радостно смотрела на нее. Размахнулась и изо всей силы ударила молотком, но он отскочил, не оставив никакого следа. Пришлось взять себя в руки и успокоиться. Нашла в камне трещинку и нанесла удар по этому месту. Камень откололся тонкой пластинкой. Замахнулась еще сильнее, и второй образец оказался у меня в руках.

— Образец взяла! — прокричала я Александру Савельевичу, задыхаясь от охватившей меня радости.

— Порядок. Спускайся, Анфиса!

После короткой остановки уверенно направилась вперед. Остановилась у ручья. Он оказался неглубоким. Не спеша прошла по берегу, отсчитала сто шагов. Огляделась. Выбрала подходящий камень и отколола два кусочка. Они ничем не отличались от первого образца, были такой же красноты и крепости. Может быть, их не следовало брать? Сомнения замучили меня… Внимательно стала приглядываться.

Около ручья много рассыпано камней, щебенки, но я не знала, какие из них нужные. Наверное, не стоит торопиться, а надо внимательно присмотреться: породы все неодинаковые. Камни должны отличаться друг от друга. Мне надо разобраться. И чем скорее пойму, тем будет лучше.

Образцы заняли голубые мешочки, и в дело пошли зеленые.

И снова я в пути.

— Сто шагов! Слышите, сто шагов, Александр Савельевич!

Во время ходьбы я разогрелась и не чувствовала холода, хотя вымокла до нитки. Дождь исхлестал лицо. В рюкзаке уже ни одного мешочка, а маршрут еще не пройден. Я была уверена: действовала правильно и собрала нужные образцы. «Камни трех цветов с вершины добежали до самой Хауты!» — решила я.

Случайно обратила внимание на желтовато-серый камень у ручья. Он попался первый раз. Торопливо стукнула молотком. Внимательно осмотрела скол. Не пришлось смачивать слюной: камень потемнел от дождя. Желтыми огоньками засветились малюсенькие звездочки.

— Халькопирит! Александр Савельевич, халькопирит! — заорала я ошалело от радости.

Но Александр Савельевич не ответил: он был теперь далеко от меня.

После минутного раздумья положила два образца в левый карман штормовки и записала на бумажке:

«Маршрут — 700. Точка пятнадцатая. ЛБК — левый брючный карман — образец».

Вскоре образцы забили все карманы. После очередных ста шагов появились новые записи. Я их легко расшифровала: ЛБК — левый брючный карман; ПБК — правый брючный карман; ЗБК — задний брючный карман.

Издали я услышала шум ручья, который мы утром переходили с Александром Савельевичем. Твердо решила: если никого не встречу из геологов, переправлюсь сама и пойду в лагерь. Позову Володьку Свистунова, Лешку Цыпленкова и Аверьяна Гущина, они помогут Александру Савельевичу спуститься.