Где ночует зимний ветер

«Правда, Тося, работа совсем не трудная, — подумала я. — В самом деле интересно лазить по горам и искать образцы». Такое открытие меня обрадовало и заставило посмотреть на себя другими глазами.

Подъем все круче и круче, идти стало тяжелее. Но геолог, чуть наклонившись, упрямо двигался вперед. Несколько раз я останавливалась, отдыхала, стыдясь своей слабости. «Александр Савельевич на протезе. Позорно отставать, Фисана!» — Собственный приказ подхлестнул меня, заставил собрать все силы.

Скоро мы оказались на вершине Главного. Туман полз между острыми хребтами, как тяжелое ватное одеяло. Вдруг он накрыл начальника партии. Я осталась одна на горе, среди дождя и хаоса камней.

Удивительная тишина и безмолвие заставили меня от страха сжаться. Я вцепилась в лямки рюкзака, словно это могло придать больше силы и мужества. Но, к счастью, туман быстро проплыл, и я снова увидела рядом с собой геолога.

— Александр Савельевич!

— Я здесь, Фисана! — обрадовался он, возможно, тоже почувствовав волнение за меня. — Я здесь! Давай посидим, посмотрим.

Геолог не делал ничего особенного. Он неторопливо достал дневник, положил его на колено, прикрыв от дождя полой плаща. Осторожно стряхнул пепел сигареты, присматриваясь к вершине горы. Я разглядывала горы, но ничего такого исключительного не замечала. Камни, что лежали под нашими ногами, казались для меня одинаковыми. Они убегали по гряде трещин, выстилали русло ручья, громоздились по хребту, острыми зубьями.

Приглядевшись к одной стороне скалы, Александр Савельевич повернулся и принялся изучать ее другую часть. Он был так увлечен, что не замечал моросящего дождя, как будто ему за спину, как и мне, не скатывались холодные капли.

— Все, Анфиса! — весело сказал Александр Савельевич и шутливо стряхнул с моей косынки капли, похлопал рукой по моему набухшему брезентовому плащу. — Видишь вдали лагерь? На вертолете бы нам с тобой сюда залететь. Было бы куда лучше! Посмотри, видишь, зазубринки тянутся в одном направлении, а там легли плоскотинки… Это вытянулась дайка — интрузивная жила, а вон правее — острые гребешки, зона сланцеватости…

«Александр Савельевич землю насквозь видит», — вспомнила я слова Тоси Ермоловой. Она правду сказала: он опытный геолог.

— Запомни: идем с севера на юг! — Александр Савельевич прыгнул на снежный склон и, опираясь на ручку геологического молотка, быстро заскользил вниз. Вдруг он споткнулся и упал. Забыв о страхе, я ринулась за ним — покатилась по обледенелому спуску. Подскочила к нему.

— Александр Савельевич, вы не убились? — испуганно крикнула я, помогая ему подняться.

— Ничего страшного, — через силу произнес он, отряхивая со штормовки липкий, мокрый снег. — Но маршрут теперь не пройти: протез сломал.

Я притихла и растерянно смотрела на помрачневшего Александра Савельевича. Он опирался на геологический молоток, как на костыль. Попробовал сделать шаг, но тут же остановился, болезненно закусив нижнюю губу.

— Вот и отходился… Обидно… Надо бы маршрут пройти… Ты видела зазубринки?

— Видела, — машинально ответила я, мучительно ломая голову, как помочь ему. — Трудно вам на протезе… В поезде ехал штурман, рассказывал… В бомбардировщике ранило его, без ноги остался… Он начальником отдела кадров работает, а вы… в горы…

— Бывает…

— Вам трудно ходить, а вы в горы. — Я чувствовала, что говорю совсем не то, но, как могла, старалась отвлечь Александра Савельевича.

— Не ругайся, Анфиса. Видно, все женщины на один лад. Ты вроде моей Степаниды… Сколько раз я объяснял ей, пока, наконец, убедил: без поля я не могу… В этом моя жизнь. Иначе не смогу я… Специальность у меня такая.. Выбрал на всю жизнь… Из торгового работника можно сделать шофера, а из геолога выйдет только геолог. Я получил знания, надо их передать другим. Похожу год-другой… Может быть, и ты поведешь экспедицию… Не маши руками… Я знаю, что говорю… А пока ты не выучилась еще, мне надо медь открывать… Сразу ничего не получается… — Александр Савельевич покрутил пуговицу у меня на плаще. — Оторву — придется искать новую. А где ты возьмешь, если медь всюду позарез нужна… Строят электростанции — медь давай… для высоковольтных линий…

— Я понимаю… Степанида Ивановна мне о вас рассказывала.

— Ты не верь, Степанида — выдумщица… Знает, что я дома не усижу, зря с тобой разговор заводила… Я не домосед… На пенсию мне рано, да и не уходят коммунисты на пенсию, когда впереди столько работы. Делать мы с тобой что будем? А, помощник? Нельзя сидеть и слезы лить. Вытри нос!

— Говорите, что мне делать, — сказала я через силу.

— Я тоже об этом думаю. Не зря мы забрались на горушку. Надо пройти маршрут… Ты на ногах, тебе идти! Сейчас маршрут запишу, а ты пойдешь. Будешь считать… Через каждые сто шагов остановка… Пойдешь по азимуту… Будешь собирать образцы… Я потом разберусь в них… Спустишься, может быть, ребят увидишь… зря не пугай… Позови, пусть помогут мне спуститься… Поняла?

— Поняла! Но я не оставлю вас одного. Не имею права! — твердила упрямо я.