Где ночует зимний ветер

Как неуютно было в тот день. Дул пронзительный холодный ветер. Прижатые к земле палатки хлопали мокрыми полотнищами, как рваные лоскуты. Из кухни вырывался дым и белыми клочьями стелился над острыми камнями, срываясь с обрывистого берега к шумной Хауте.

Хлопьями сыпал мокрый снег. Он успел уже завалить берега реки, тундру и склоны далеких скал.

Александр Савельевич медленно прохаживался перед нами, тяжело припадая на палку. Он успел выбить кривую дорожку, но не останавливался, а упрямо ходил взад и вперед, чем-то встревоженный и злой.

На снегу лежал алюминиевый таз с мелкой галькой и песком.

Я смотрела на таз, на Александра Савельевича и терялась в догадках, что случилось в лагере, почему начальник партии приказал всех собрать. Может быть, из-за меня? Узнал об истории в палатке ВВ? Бугор рассказал. Решил отомстить. Косилась на геологов, их лица ничего не выражали. Даже весельчак Боб Большой, который не мог прожить дня без шутки, не улыбнулся. А о Президенте нечего было и говорить — он всегда молчал. Хмурился и Сергей. Его лоб, как шрамы, исполосовали глубокие морщины.

Сбившись в тесный кружок, стояли студентки, растянув над головами брезентовый плащ. Мне захотелось увидеть Сладкоежку, но ее загородила собой Лариса Чаплыгина. Только Тося Ермолова могла мне все рассказать без утайки.

Встретилась глазами с Александром Савельевичем и испугалась: никогда я не видела его таким взволнованным. По скулам то и дело перекатывались тугими узлами желваки. Ну и попадет же мне!

Начальник партии остановился и отрывисто бросил:

— Где повариха?

— Вера на кухне, — торопливо объяснила Ольга.

— Я приказал всех собрать… На Хауте я таз нашел. Думал, девчата постирушку затеяли… Ан нет… Кто из вас мыл золото? — Александр Савельевич дошел до края палатки, ударил ладонью по брезенту, отряхивая мокрый снег.

У меня сразу стало легче на душе.

— Свистунов, ты?

— Нет.

— Цыпленков?

— Да что вы, товарищ начальник.

— Гущин, ты мыл песок в Хауте?

— Я не умею. — Аверьян выдавил улыбку, но глаза испуганно забегали. Кровь отлила от лица.

Александр Савельевич меня должен допрашивать, с особым пристрастием. Я взята с испытательным сроком. Студентки начали поглядывать на меня, а Лариса Чаплыгина прямо сверлила глазами, ехидно улыбалась. Я почувствовала, как запылали щеки. Прижала ладони к щекам, чтобы их немного охладить.

Александр Савельевич вытер рукой мокрое лицо.

— Золотоискателей мне в отряде не надо, — сказал он после долгой паузы. — На Колыме я искал золото… Перед нами другая задача: медь… А золотины не так ищут… Лоток надо иметь… Много здесь не взять, а время убьете… Погода дрянь, а у нас план под срывом. Сколько выходили, а что нашли?

— А если фарт подвалит? — спросил тихо, едва шевеля губами, Аверьян.

— В фарт я верю… но знания должны быть… У меня бы спросили, золотоискатели, где мыть стоит… Боюсь, власть золота еще не потеряла силу.

— Какую силу? — пренебрежительно махнул рукой Володька Свистунов. — Маята одна с золотом!

Александр Савельевич не перебивал. Он хотел добиться чистосердечного признания. Геологи и студентки недружелюбно уставились на Володьку Свистунова.

Я почувствовала свое превосходство. Толстая тетрадь Сергея вооружила меня кое-какими знаниями. Хотя не представляла, как должны выглядеть кварцевые жилы, но знала, что самородковое золото связано с порфирными дайками. «Не хотел спрашивать у Александра Савельевича, где мыть, узнал бы у меня, — мстительно думала я, глядя на Свистунова. — Самородковое золото надо искать в кварцевых жилах и порфирных дайках!».

— А если бы фарт подвалил? — второй раз тихо спросил Аверьян Гущин. — Попробовать никогда не грех.

— Задача у нас с тобой другая, Аверьян, — успокаиваясь, ответил начальник партии. — Времени нет на пробы, эксперименты. Бывал и фарт. Случалось это на Колыме. Юрий Александрович Билибин и Валентин Александрович Цареградский искали золото. Копали в вечномерзлой земле первые шурфы, промывали золото и чертили первые карты. Однажды в долине Среднекана Цареградский нашел под берегом реки железную банку из-под какао с золотом. Золото разной окатанности и разной пробности. Цареградский передал находку государству…

— Много золота было в банке? — спросил Цыпленков, подаваясь вперед.

— Килограмма три без малого.

— Ну и чудак! — громко сказал Аверьян Гущин и досадливо хлопнул себя рукой по мокрому плащу. — Привалило счастье — бери!

Рассказ о золоте вызвал оживление. Я не знала, как поступили бы Свистунов, Цыпленок и Аверьян Гущин, но была твердо уверена: случись Александру Савельевичу найти банку с золотом; он передал бы ее государству.

— Фарт в каждом из нас, — сказал начальник партии. — Надо только суметь открыть его: понять, что ты способен сделать для людей… В этом смысл и счастье жизни!

Глава 16 «ИНТЕРЕСНАЯ У ТЕБЯ БУДЕТ ЖИЗНЬ!»

— Анфиса, пойдешь со мной в маршрут? — Сергей напряженно смотрел на меня и озабоченно шарил по многочисленным карманам штормовки. Вытаскивал и снова засовывал огрызки карандашей, мятые бумажки, тетрадки и блокноты.